История России с древнейших времен(ч.7)

Таким образом, в отдаленные области, и даже в качестве правителей, были отправлены люди озлобленные, то есть верные возмутители или по крайней мере готовые принять самое деятельное участие в возмущении для свержения правительства, им враждебного; скоро заметили также, что и вообще новый царь изменил своему обещанию - преследует людей, которые прежде были ему враждебны. Глава заговора, виновник восстания, Шуйский был выкрикнут царем участниками в заговоре, восстании, людьми самыми беспокойными, площадными крикунами и смутниками, испытавшими уже три раза свою силу при свержении и возведении царей; они выкрикнули Шуйского, своего вождя, в надежде богатых наград от него, но от скупого старика нельзя было ничего дождаться; тогда эти люди стали готовым орудием в руках врагов Шуйского. Но все эти люди - и бояре могущественные, имевшие виды на престол, и сановники второстепенные, враждебные Шуйскому или по личным и родовым отношениям, или по приверженности к его предшественнику, наконец, смутники из людей всякого происхождения, которым выгодны были перемены, - никто не мог отважиться прямо на свержение Шуйского: Голицын не имел никакого права, никакой возможности прямо выставить себя соперником новому царю и открыто против него действовать: какое из своих прав мог выставить Голицын, которое бы превышало права Шуйского? Он мог надеяться получить престол только тогда, когда Шуйский будет свергнут чужим, а не его именем, следовательно, мог только крамолить против него, а не действовать открыто; то же самое должно сказать и о всех других людях, почему бы то ни было недовольных Шуйским и желавших перемены: во чье имя возмутились бы они, кого предложили бы взамен Шуйского? Для всех нужен был предлог к восстанию, нужно было лицо, во имя которого можно было действовать, лицо, столько могущественное, чтобы могло свергнуть Шуйского, и вместе столько ничтожное, чтобы не могло быть препятствием для исполнения известных замыслов, одним словом, нужен был самозванец. Шуйского можно было свергнуть только так, как свергнут был Годунов. Вот причина появления второго самозванца и успеха его внутри государства; что же касается до козаков, то мы уже видели, как им был необходим самозванец: еще при жизни первого они подставили другого. Как для государства спокойного, благоустроенного государь, правительство не может умирать (le roi est mort - vive le roi!), так для тогдашнего русского общества, потрясенного в своих основах, не мог умереть самозванец: и точно, еще кровавый труп первого Лжедимитрия лежал на Красной площади, как уже пронеслась весть о втором. 17 мая, когда заговорщики были заняты истреблением самозванца и поляков, Михайла Молчанов, один из убийц Федора Годунова, успел скрыться из дворца и из Москвы. В сопровождении двоих поляков Молчанов направил путь к литовским границам, распуская везде по дороге слух, что он царь Димитрий, который спасается из Москвы и вместо которого москвитяне ошибкою убили другого человека. Этот слух скоро достиг Москвы и распространился между ее жителями. Мы не удивимся такому, с первого взгляда странному явлению, если вспомним, что не все москвичи принимали участие в убийстве Лжедимитрия, что многие из них шли в Кремль с целию спасать царя из рук поляков, и вдруг им выкинули обезображенный труп Лжедимитрия, в котором трудно было различить прежние черты. Чему хотим верить, тому верим охотно; как обыкновенно бывает в таких случаях, всякий старался представить свое мнение о чудном, таинственном событии, свою догадку, свое: мне показалось; так, одному французскому купцу показалось, что на трупе Лжедимитрия остались ясные знаки густой бороды, уже обритой, тогда как у живого царя не было бороды; тому же французу показалось, что волосы у трупа были длиннее, чем у живого царя накануне; комнатный слуга убитого Лжедимитрия, поляк Хвалибог, клялся, что труп, выставленный на Красной площади, нисколько не походил на его прежнего господина: лежал там, говорил он, какой-то малый, толстый, с бритым лбом, с косматою грудью, тогда как Димитрий был худощав, стригся с малыми по сторонам кудрями по обычаю студенческому, волос на груди у него не было по молодости лет. Маска, надетая на лицо Лжедимитрия, также была поводом к толкам, что тут скрывалась подстановка, и вот молва росла более и более. Но если некоторые жители Москвы верили в спасение Лжедимитрия, тем более должны были верить ему жители областей. Сам Шуйский видел, что ему нельзя разуверить народ касательно слухов о втором Лжедимитрии и что гораздо благоразумнее вооружиться против прав первого, дабы самозванец, и спасшийся, по мнению некоторых, от убийц, оставался все же самозванцем. Для этого Шуйский немедленно велел с большим торжеством перенести из Углича в Москву тело царевича Димитрия, после чего разосланы были грамоты с извещением об этом событии и с повторением о злодействах Лжедимитрия, с приобщением показания Бучинских, грамот, данных самозванцем воеводе сендомирскому, и переписки его с папою, равно как известия о покаянии царицы Марфы. Но в то время как в Угличе и в Москве прославляли святость невинного младенца, павшего под ножами убийц, на престоле сидел человек, который при царе Феодоре торжественно объявил, что царевич сам себя заколол в припадке падучей болезни! Шуйский решился даже сам нести всею Москвою до Архангельского собора тело царевича! Грамоты Шуйского не помогли. В то время как Молчанов в самую минуту убийства Лжедимитрия уже помышлял о его воскрешении, в то же время князь Григорий Петрович Шаховской думал о том же и во время смуты во дворце унес государственную печать, как вещь нужную для исполнения своих замыслов. Новый царь помог ему в этом как нельзя лучше, сославши его воеводою в Путивль за преданность Лжедимитрию. Шаховской, приехав в Путивль, собрал жителей и объявил им, что царь Димитрий жив и скрывается от врагов; путивльцы немедленно восстали против Шуйского, и примеру их последовали другие северские города. В Чернигове начальствовал тот самый боярин князь Андрей Телятевский, который прежде не хотел участвовать в переходе целого войска на сторону первого Лжедимитрия, а теперь объявил себя на стороне второго, о котором еще никто ничего не знал обстоятельно: нет сомнения, что личные отношения к Шуйскому были причиною такого поступка. Начались волнения и в Москве; здесь еще не смели произнести громко имя Димитрия и потому старались привести толпу в движение по другому поводу: на домах иностранцев и бояр написали, что царь предает домы этих изменников народу на разграбление.

Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.