История России с древнейших времен(ч.2)
Между тем, пользуясь отсутствием вождя, новгородцы одолевают дружину Буслаевича; побежденные, увидя служанку матери Васили- евой, шедшую на Волхов за водою, просят ее, чтоб она не подала их, осво- бодила их предводителя. Служанка исполняет просьбу, отпирает погреб, где сидел Василий, и тот, возвратившись к своим, дал снова им победу: "У яс- ных соколов крылья отросли, у них молодцов думушки прибыло" и "уж мужики (новгородцы) покорилися, покорилися и помирилися". Сложилась и другая песня о том же Буслаеве, как он ездил молиться. Буслаевич приходит к матери, как вьюн около нее увивается, просит бла- гословение великое идти в Иерусалим град со всею дружиною храброю. Мать в ответ говорит ему любопытные слова, резко очерчивающие эпоху: "Если ты пойдешь на добрые дела, дам тебе благословение великое; если же ты, ди- тя, на разбой пойдешь, не дам благословения великого, не носи Василья сыра земля". Буслаевич поплыл с дружиною в Иерусалим, на дороге встреча- ет гостей-корабельщиков и на вопрос их, куда погуливает, отвечает также очень замечательными словами: "Гой еси вы, гости-корабельщики! А мое-то ведь гулянье неохотное: с молоду бито много, граблено, под старость надо душу спасти". Василий приезжает в Иерусалим: "пришел в церковь соборную, служил обедни за здравие матушки и за себя Василья Буславьевича; и обед- ню с панихидою служил по родимом своем батюшке и по всему роду своему; на другой день служил обедни с молебнами про удалых добрых молодцев, что с молоду бито много, граблено", Буслаевичу не суждено было возвратиться домой из этого путешествия: не веруя ни в сон, ни в чох, веруя только в свой червленый вяз, он пренебрег предостережением не скакать вдоль за- колдованного камня и убился под ним. Таким образом, разгульная жизнь новгородской вольницы оставила по себе память в народе, и предводитель новгородских ушкуйников является в произведениях народной фантазии среди богатырей Владимирова времени. Из исторических лиц описываемого времени является действующим в ста- ринных песнях новгородский сотский, Ставр с женою. Летопись под 1118 го- дом говорит, что Владимир Мономах рассердился на новгородского сотского Ставра, вызвал его к себе в Киев и заточил; из летописного известия мож- но понять, что Ставр был виноват в том же, в чем и другие заточенные с ним вместе бояре новгородские, а именно в грабеже каких-то двух граждан; но песня приводит другую вину, именно хвастовство Ставра своим бо- гатством, пред которым он ни во что ставил богатство и великолепие вели- кокняжеское: "Что это за крепость в Киеве, у великого князя Владимира? у меня де, Ставра боярина, широкий двор не хуже города Киева: - а двор у меня на семи верстах, а гридни, светлицы белодубовы, покрыты гридни се- дым бобром, потолок в гриднях черных соболей, пол, середа одного сереб- ра, крюки да пробои по булату злачены". Здесь в этом описании убранства Ставрова дома для нас любопытно то, что все украшения состоят в дорогих металлах и дорогих мехах; другого ничего фантазия рассказчика не могла представить. Летопись новгородская под 1167 годом упоминает о Садке Сы- тиниче, который построил каменную церковь св. Бориса и Глеба. Песня зна- ет о богатом госте новгородском Садке, который, принесши от Волги поклон брату ее Ильменю, получил от последнего чудесным образом в подарок нес- метное сокровище, так что Садко мог выкупить все товары в Новгороде: здесь вместо удалого предводителя вольницы видим богатого купца, кото- рый, подпивши на братовщине, хвастает не силою своею, но богатством: та- ким образом, и другая сторона новгородской жизни оставила по себе память в произведениях народной фантазии. Сходство песенного Садка с летописным заключается в том, что и в песни богатый гость - охотник строить церкви. Благочестие Садки не осталось без награды: другая песня говорит, как Садко, находясь во власти морского царя, спасся от беды советами св. Ни- колая. Из книжников, сочинения которых неизвестны, упоминается в летопи- си под 1205 годом, в Галиче, Тимофей, премудрый книжник, родом из Киева; этот Тимофей притчами говорил против мучителя галичан, венгерского вое- воды Бенедикта, "яко в последняя времена тремя имены наречется антих- рист". Но если память о важных событиях и лицах знаменитых, выдавшихся поче- му бы то ни было из среды современников, сохраняется в народе и переда- ется из века в век в украшенных повествованиях; если при условии грамот- ности являются люди, которые в украшенной речи передают письму известия о каком-нибудь важном событии, не позволяя себе никаких уклонений, за- мышлений поэтических, невозможных уже по самой близости события всем из- вестного, причем очевидно желание высказать господствующую мысль, гос- подствующую потребность времени, какова была в описываемую эпоху потреб- ность прекращения княжеских усобиц, княжеского непособия друг другу, потребность, столь ясно высказавшаяся в Слове о полку Игореву; если на- роду, в самом младенческом состоянии, врождено стремление знать свое прошедшее, объяснить себе, как произошло то общество, в котором он жи- вет; если религиозное уважение к отцам требует сохранения памяти об них; если это врожденное человеку уважение заставляет находить в преданиях старины живое поучение; если все народы с величайшим наслаждением прис- лушиваются к сказаниям о делах предков; если эти сказания при отсутствии грамотности передаются устно, а при зачатках грамотности первые записы- ваются; если таков общий закон жизни народов, то нет никакого основания предполагать, что в жизни русского народа было иначе, и отодвигать появ- ление летописей как можно далее от времени появления христианства с гра- мотностию, тем более, что с Византиею были частые, непосредственные свя- зи. Византия служила образцом во всем относящемся к гражданственности, и Византия представила образец летописей, с которыми можно было познако- миться даже и в славянских переводах.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.