История России с древнейших времен(ч.2)
Но освобождение от предрас- судка относительно известий позднейших списков, которых нет в древней- ших, значительно изменяет взгляд наш на летопись. Рассматривая начальную нашу летопись, как по древним спискам, так и позднейшим, более полным, мы прежде всего должны различать известия киевские и новгородские, ибо единовременно с начальною южною, или киевскою, летописью мы должны поло- жить и начальную северную, новгородскую; известия обеих соединены в позднейших списках, каковы так называемый Софийский, Никоновский и дру- гие. Так, например, Киевская начальная летопись не знает, какую брали дань варяги с северных племен; составитель Софийского списка, пользовавшийся начальною Новгородскою летописью, знает: "от мужа по беле веверице". Счет годов в Никоновском списке, оканчивающийся Владимиром Ярославичем, обличает новгородское составление; известие о Вадиме также. Южный на- чальный летописец не знает, где были посажены двое сыновей Владимировых - Станислав и Судислав; Новгородский знает: Станислав в Смоленске, Су- дислав в Пскове. Под 991 годом явственна вставка новгородского предания о Перуне: "Крестився Володимер и взя у Фотия патриарха у царьградскаго перваго митрополита Киеву Леона, а Новугороду архиепискупа Якима Корсу- нянина... и прииде к Новугороду архиепискуп Яким, и требище разори, и Перуна посече и повеле въврещи в Волхов, и повязавше ужи, влечахуть и по калу, биюще жезлием и пихающе, и в то время вшел бе в Перуна бес, и нача кричати: о горе, ох мне! достахся немилостивым сим рукам; и вринуша его в Волхов. Он же пловя сквозе великий мост, верже палицю свою и рече: на сем мя поминают новгородские дети, ею же и ныне безумнии убивающеся, утеху творят бесом. И заповеда никому же нигде же переняти его: иде Пидьблянин рано на реку, хотя горнеци везти в город, оли Перун приплы к берви, и отрину и шестом: ты, рече, Перунище, до сыта ел и пил, а нынича поплови прочь; плы из света некощное". Под 1034 годом в Софийском и Ни- коновском списке встречаем явственно новгородское известие: "Великий князь Ярослав иде в Новгород и посади сына своего Володимера в Новегоро- де и епископа Жиряту; и людям написа грамоту, рек: "По сей грамоте дади- те дань". Бяше же хромоног, но умом свершен и храбор на рати, и христи- ан, чтяше сам книги". Известие о походе Улеба на Железные Ворота, встре- чающееся в позднейших списках, есть известие чисто новгородское, и пото- му его нет в Киевской летописи, равно как известие об епископе Луке Жи- дяте и проч. Когда написана первоначальная Новгородская летопись - на это есть указание: в Софийском списке и в некоторых списках собственно Новгородской летописи под 1030 г. встречаем следующее известие: "Того же лета преставися архиепискуп ноугородскый Аким: бяше ученик его Ефрем, же ны учааше". На основании этого известия мы имеем полное право отнести составление Новгородской начальной летописи к XI веку. Таким образом объясняется часть дополнений, внесенных в начальную Киевскую летопись составителями поздних списков: эти дополнения взяты из летописи Новго- родской. Но в позднейших списках мы встречаем такие дополнения, которые никак не могли быть заимствованы из северной. Новгородской летописи, ибо содержат в себе известия о событиях южных, киевских. Так, например, в начале Игорева княжения следующее место: "И бе у него воевода, именем Свентелд, и премучи углеци, и възложи на них дань Игорь и вдасть Свен- телду, и не владяшатся един град, именем Пересечен, и седе около его три лета, и едва взя и. И беша седяше углици по Днепру вниз; и по сем прии- доша межи во Днестр, и седоша тамо. И дасть же и дань Деревскую Свентел- ду, имаше же по черне куне от дыма, и реши дружина Игорева: "се дал еси единому мужу много". Не могли быть взяты из Новгородской летописи допол- нительные известия о печенежских набегах, находящиеся в Никоновском списке под 990, 991, 1001 годами, известия краткие, не имеющие никакого значения для позднейшего летописца; также известия о крещении болгарских и печенежских князей, о смерти печенежского князя Темира, убитого родственниками. Таким образом, должно заключить, что начальная летопись, сохранившаяся в древних списках, есть сокращенная сравнительно с тою, которая сохранилась в позднейших. Сделавши эти предварительные заключения, обратимся к рассмотрению на- чальной летописи. С первых строк ее виден уже источник и образец - лето- пись византийская: русский летописец начинает свою повесть точно так же, как и летописец византийский, исчислением стран, которые достались по- томству троих сыновей Ноевых; это исчисление взято из греческого лето- писца, Георгия Амартола; но русский летописец вставил в него: подле Ил- лирии (Илюрик) словене, и потом в конце исчисление северных рек и наро- дов, причем Карпатские горы называются Кавкасийскими или Угорскими. Включивши в число семидесяти двух народов и народ славянский, от племени Афетова, летописец указывает первоначальное жилище славян на Дунае и по- том выселение их на север и северо-восток, сперва добровольное, потом вынужденное притеснениями врагов, волхов; для определения этих волхов, по понятиям летописца, можно пользоваться другим местом летописи, где говорится о нашествии венгров на Дунайские страны: "Пришел от востока (угры) и устремишася через горы великие и почаша воевати на живущая ту волхи и словени. Седяху бо ту преже словени, и волъхве прияша землю сло- веньску; посем же угри прогнаша волъхи, и наследиша землю, и седоша с словены, покоривше я под ся". Итак, венгры застали волхов вместе с сла- вянами. В рассказе о поселении славянских племен в нынешней России, их быте и судьбе тотчас видно, что составитель летописи житель Киева, при- надлежит к племени полян; это племя на первом месте, им особенно занима- ется летописец, об нем больше всего знает, его нравственность превозно- сит в ущерб всем остальным племенам.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.