История России с древнейших времен(ч.4)
Дело об еретиках получило такую гласность по всему государству, что
нельзя было не заняться им: Зосима должен был созвать собор, на который
представили еретиков, бежавших из Новгорода в Москву; собственноручные
показания их, данные ими прежде Геннадию, служили таким очевидным
доказательством, что Зосиме не было никаких средств защищать своих; еретиков
прокляли, некоторых из них сослали в заточение, других - в Новгород к
Геннадию. Последний велел их посадить на лошадей, лицом к хвосту, в
вывороченном платье, в берестовых остроконечных шлемах, в каких изображаются
бесы, с мочальными кистями, в венцах из сена и соломы, с надписью: "Се есть
сатанино воинство!" В таком наряде возили их по улицам новгородским;
встречающиеся плевали им в глаза и кричали: "Вот враги божии, хулители
Христа!" В заключение на еретиках зажжены были шлемы.
Но этот позор в Новгороде не обессилил ереси в Москве. Дерзость
еретиков особенно усилилась, когда 1492 год прошел, а чаемого с концом
седьмого тысячелетия конца миру не было. "Если Христос был мессия, -
говорили еретики православным, - то почему же не является он в славе, по
вашим ожиданиям?" и проч. Иосиф писал против них обличительные слова,
собрание которых известно под именем Просветителя, в каком состоянии
находились умы в это время, видно из послания его Нифонту, епископу
суздальскому. "С того времени, - писал он, - как солнце православия воссияло
в земле нашей, у нас никогда не бывало такой ереси: в домах, на дорогах, на
рынке все - иноки и миряне - с сомнением рассуждают о вере, основываясь не
на учении пророков, апостолов и св. отцов, а на словах еретиков, отступников
христианства; с ними дружатся, учатся от них жидовству. А от митрополита
еретики не выходят из дому, даже спят у него". Иосиф требовал, чтоб владыки,
верные православию, отказались от всякого сообщения с Зосимою, внушали бы и
другим, чтоб никто не приходил к нему, не принимал от него благословения;
вооружился против мнения, которое особенно защищал Зосима, что еретиков
осуждать не должно. Зосима в 1494 году действительно отрекся от митрополии:
оставлять в челе церкви человека, громко обвиненного в ереси и не хотевшего
торжественно оправдываться, было уже слишком соблазнительно; сами еретики
могли желать удаления Зосимы, как скоро он своим неблагоразумным поведением
уже обличил себя и мог быть теперь более вреден, чем полезен их обществу. В
невольной грамоте Геннадия на избрание преемника Зосиме, троицкого игумена
Симона, читаем: "Что ми есте (епископы) прислали грамоту, возвещая нашему
смирению, что отец Зосима митрополит своей ради немощи оставил стол русской
митрополии и, пришед в святую великую соборную церковь, пред всеми омофор
свой на престол положил, и свидетеля на то господа бога нарицая, яко
невозможно ему к тому святительская действовати, ни митрополитом нарицатися,
и отойде в монастырь в смиренноиноческое жительство". В летописях же
говорится, что Зосима оставил митрополию не своею волею, но был удален за
страсть к вину и за нерадение о церкви. Если в Зосиме действительно открылся
означенный порок, то это было достаточною причиною к его удалению как в
глазах православных, так и еретиков, которым он мог сильно вредить своим
поведением.
Удаление Зосимы нисколько не ослабило значения еретиков в Москве; но им
нужно было поднять его в Новгороде, где благодаря деятельности Геннадия
ересь ослабела значительно, и вот по старанию Федора Курицына в новгородский
Юрьев монастырь назначен был архимандритом монах Кассиан, державшийся ереси.
В Кассиане новгородские еретики должны были найти и действительно нашли
могущественную опору: в его кельях держали они свои тайные собрания.
Геннадий, однако, нашел их и тут и заставил бежать в Литву и к немцам. Но в
Москве могла ли ересь ослабеть, когда невестка великого князя Елена была на
ее стороне, а на стороне Елены были самые могущественные вельможи, которые
достигли наконец того, что Иоанн торжественно объявил сына Еленина,
Димитрия, наследником стола великокняжеского. Мы видели, однако, что это
торжество Елены и ее приверженцев было непродолжительно, что скоро София
восторжествовала в свою очередь, казнь и пострижение были участью
Ряполовских и Патрикеевых, удаление и, наконец, тесное заключение - участью
Елены и ее сына. Мы не знаем, какое было значение Иосифа в этих переворотах;
но, видя тесную связь волоколамского игумена и его учеников с великим князем
Василием, сыном Софии, видя в то же время сильную ненависть Курбского к этим
осифлянам, "подобным великому князю Василию, скорым помощникам его и во всем
потаковникам и подражателям", - как говорит Курбский, - видя такие
отношения, мы необходимо должны заключить, что связь Иосифа с Василием и его
матерью началась и укрепилась во время борьбы с ересью: действуя против
еретиков, следовательно, против Елены, Иосиф, естественно, должен был стать
на сторону Софии и ее сына. Понятно, как торжество последних облегчило
Иосифу борьбу с ересью: он нашел доступ к великому князю, начал упрашивать
его о принятии строгих мер против еретиков; тот обещал исполнить его
желание, открыл, что знал об ереси, которую держал протопоп Алексей и Федор
Курицын, что и Елена была вовлечена в ересь, раскаивался, что прежде слабо
поступал с еретиками; Иосиф требовал раскаяния на деле. "Государь, - говорил
он Иоанну, - подвинься только на нынешних еретиков, и за прежних тебя бог
простит". Но строгие решительные меры, которые должно было употребить против
еретиков по требованию Иосифа, могли заставить задуматься великого князя,
слышавшего, с другой стороны, сильный ропот на ревность волоколамского
игумена; Геннадий Новгородский был лишен архиепископии по причинам, о
которых будет речь ниже; наконец, в это время летописцы говорят, что
здоровье Иоанна начало расстраиваться после смерти Софии; все это могло
содействовать замедлению собора на еретиков. Иосиф между тем не
успокаивался: он обратился к духовнику великокняжескому, андрониковскому
архимандриту Митрофану, с просьбою действовать на Иоанна; наконец его
желание исполнилось: в конце 1504 года созван был собор на еретиков; они
защищали свое учение, Иосиф был обличителем; следствием собора было то, что
Волк Курицын, Димитрий Коноплев, Иван Максимов, архимандрит юрьевский
Кассиан с братом и многие другие еретики были сожжены; Некрасу Рукавову
сперва отрезали язык и потом сожгли в Новгороде; иных разослали в заточение,
других - по монастырям. Некоторые из еретиков, приговоренных к смертной
казни, объявили, что раскаиваются; но их раскаяние не было принято, ибо
Иосиф представил, что раскаяние, вынужденное страхом, не есть искреннее.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.