История России с древнейших времен(ч.4)
О внутренней торговле
встречаем любопытное известие в житии св. Даниила Переяславского, где
говорится, что однажды святому случилось увидать на реке Трубеже большое
судно, привязанное волосяным канатом к берегу с товарами тверских купцов. По
свидетельству Иосафата Барбаро, в Москве было такое изобилие в хлебе и мясе,
что говядину продавали не на вес, а по глазомеру. За один марк (marchetto)
можно было получить четыре фунта мяса; семьдесят кур стоили червонец, гусь -
не более трех марок. Зимою привозили в Москву такое множество быков, свиней
и других животных, совсем уже ободранных и замороженных, что за один раз
можно было купить до двухсот штук. Жители для поездок своих, особенно
продолжительных, избирали преимущественно зимнее время; летом же никто не
отваживался в дальний путь по причине большой грязи и множества мошек,
порождаемых окрестными лесами, почти вовсе необитаемыми.
По грамоте великого князя Александра литовского в Полоцке были
учреждены три двухдневные ярмарки в году, во время которых рижские и другие
иностранные купцы могли покупать товары, как хотели; но в обыкновенное
время, кроме ярмарочного, иностранные купцы могли покупать товары только в
большом количестве, например воск - штуками не менее полуберковца, меха -
сороками; не имели права покупать эти товары ни в лесах, ни в борах, ни в
селах, а только в Полоцке; продавать свои товары иностранные купцы опять
могли только в большом количестве. Из этой грамоты Александровой мы узнаем,
что отпускная торговля Полоцка состояла в воске, мехах, золе и смоле, а
привозная - в сукнах, соли, пряных кореньях, миндале, топорах, пилах,
железе, олове, меди, цинке, вине и пиве; по той же грамоте рижские купцы
могли торговать только в Полоцке и не смели ездить ни в Витебск, ни в
Смоленск; из другой грамоты Александровой узнаем, что бояре полоцкие
отпускали в Ригу хлеб, крупу, золу и смолу. В 1503 году великий князь
Александр по челобитью войта, бурмистров, радцев и всех мещан виленских
позволил им построить у себя гостиный дом, в котором должны останавливаться
гости - москвичи, новгородцы, псковичи, тверичи и другие иноземные купцы,
объявив о себе наместнику воеводину, потому что прежде гости останавливались
в мещанских домах, без вести приезжали, без вести и уезжали, так что между
ними легко могли быть лазутчики и другие лихие люди. В Киев, по
свидетельству Контарини, съезжалось множество купцов из Великой России с
различными мехами, которые они отправляли в Кафу с караванами.
Благодаря торговле Новгород Великий был самым богатым, самым обширным и
самым великолепным городом в Северо-Восточной Руси; Владимир, украшенный
Боголюбским и Всеволодом III, был разорен татарами и после не поднимался,
перестав быть местопребыванием великокняжеским; Москва начала усиливаться не
в такое время, когда можно было думать об ее украшении, и потому до времен
Иоанна III представляла очень бедный вид. Но теперь обстоятельства
переменились: Москва сделалась столицею обширного государства, средства
великого князя увеличились, и, главное, он получил возможность в тишине,
беспрепятственно употреблять эти средства для украшения своего стольного
города. При вступлении на престол Иоанна в Кремле в Вознесенском монастыре,
где хоронились великие княгини, виднелась недостроенная церковь: два раза
две великие княгини принимались ее строить - жена Донского, Евдокия, и жена
сына его, Василия, София Витовтовна, но верх еще не был сведен; после многих
пожаров камень обгорел, своды повредились; мать Иоанна, великая княгиня
Мария, захотела окончить начатое предшественницами своими здание,
долженствовавшее служить для нее также местом погребения, и поручила дело
мастеру Василию Дмитриеву Ермолину. Ермолин не стал разбирать всего старого
здания, разобрал только то, что было повреждено, обложил всю церковь снаружи
новым камнем да обожженным кирпичом, свел своды и окончил строение; все
дивились этому необычайному делу, говорит летописец.
Но главным украшением города считался соборный храм, и Москва менее
всего могла похвалиться этим украшением. Соборная церковь Успения,
построенная при Калите, уже успела так обветшать, что своды тронулись, и
потому принуждены были подпереть здание толстыми деревянными столпами;
надобно было думать о построении другой церкви, и вот в 1472 году митрополит
Филипп призвал двух мастеров - Кривцова да Мышкина - и спросил их, возьмутся
ли они построить церковь такую же, как владимирский собор Богородицы.
Мастера взялись, и митрополит назначил большой сбор серебра со всех
священников и монастырей на церковное строение, а бояре и гости добровольно
давали деньги; когда серебро было собрано, приступили к делу, разрушили
старую церковь и начали строить новую; но когда на третий год стали сводить
своды, здание рухнуло. Великий князь послал во Псков за тамошними мастерами,
пришедшими из Немецкой земли; мастера приехали, осмотрели рухнувшее здание,
похвалили гладкость работы, но похулили известь, которая растворялась жидко,
не клеевито, что и было главною причиною непрочности дела. Псковским
мастерам, однако, не дали поправить ошибку Кривцова и Мышкина; по всем
вероятностям, София Фоминична, приехавшая незадолго перед тем в Москву,
уговорила мужа вызвать из Италии более надежного художника, и великий князь,
отправляя в Венецию Семена Толбузина, велел ему искать там церковного
мастера. Толбузин нашел в Венеции много мастеров, но только один из них
согласился ехать в Москву за десять рублей в месяц жалованья: то был
болонский уроженец Аристотель Фиоравенти; и его даже насилу отпустили с
Толбузиным. Аристотель привез сына Андрея и ученика Петра; осмотревши старые
церковные работы, он похвалил гладкость их, но сказал, что известь не
клеевита и камень не тверд, почему и объявил, что начнет все делать снова;
остатки прежнего строения разбил стенобитною машиною-бараном. "Удивительное
дело! - говорит летописец. - Три года делали, а он меньше чем в неделю
развалил, не успевали выносить камень!" Аристотель съездил и во Владимир;
осмотревши тамошнюю церковь, он похвалил ее и сказал: "Это работа
каких-нибудь наших мастеров!" Печь для обжигания кирпича он устроил за
Андроньевым монастырем, делал кирпичи уже прежних, но продолговатее и
тверже; чтоб разломить их, нужно было прежде в воде размачивать; известь
также велел мешать густо, так что когда засохнет, то и ножом нельзя
расколупать; для поднятия камней вверх Аристотель сделал колесо; чудно было
смотреть, как поднимали колесом камни, прицепив их за веревку! В 1475 году
начал Аристотель свои работы, в 1479-м кончил.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.