История России с древнейших времен(ч.4)
Великий князь немедленно выслал полки на украйну;
московские воеводы не успели помешать татарам набрать в ней большую добычу,
но пустились за разбойниками в степь, нагнали их на Оке, поразили и отняли
всю добычу (9 августа). После этого во все продолжение войны с Литвою
нападений не было. Глинский с своей стороны также обратился в Крым, прося
покровительства у хана, поднимая его на короля; Менгли-Гирей не отказывался
от союза и с Глинским, обещал завоевать для него Киев, не переставая в то же
время обещать королю, что хочет послать к нему на помощь татар своих к Киеву
и даже к Вильне. Но король спешил отказаться от такой помощи, писал к
Менгли-Гирею от 11 июня 1508 года, что помощь татарская уже более не нужна в
Литве, которая очищена от Глинского и московских воевод, и сам он,
Сигизмунд, уже приблизился к московским границам, а просит хана послать
войско на Брянск, Стародуб и Новгород Северский: "Если не захочешь сыновей
послать, то пошли хотя несколько тысяч людей своих и тем покажи нам
искреннее братство и верную приязнь, а мы, как тебе присягнули и слово свое
дали, так и будем все исполнять до смерти, тебя одного хотим во всем тешить
и мимо тебя другого приятеля искать не будем". Король обещал выслать
немедленно и деньги в Крым.
Но разбойники еще помнили поражение на Оке, и хан не послал войска в
другой раз к московским украйнам; ему казалось безопаснее посредством
клятвенного обещания союза выманить у великого князя московского как можно
больше подарков, выманить также и пасынка своего, бывшего казанского царя
Абдыл-Летифа, находившегося в заточении, и вовлечь Василия в войну с
Астраханью, с которою у Москвы не было никаких враждебных столкновений.
Требовал подарков не один хан; обыкновенно послы привозили к великому князю
множество грамот от всех царевичей и царевен: все это слало тяжелые поклоны
с легким поминком, а себе требовало тяжелых поминков; но кроме царевичей и
царевен нужно было дарить всех мурз и князей; Менгли-Гирей писал великому
князю: "Брат мой, князь великий Иван, Ямгурчей-Салтану кроме десяти
(подарков) портище соболье, да 2000 белки, да 300 горностаев, не убавляя,
посылывал, а нынче от тебя так не привезено. Из моих мурз и князей двадцати
человекам поминка не досталось: так ты бы им прислал по сукну; а если им не
пришлешь, то они скажут: шерть (присягу) с нас долой! И сильно нам станут об
этом докучать: так бы нам докуки не было". Хан требовал беспошлинной
торговли для своих купцов и писал великому князю: "Послал я своего торговца,
и если товар, какой ему нужно купить, будет дорог, то я ему велел за хорошею
белкою и в Казань идти. В каком месте он начнет товар мой продавать или в
какой город пойдет, то ты своего доброго человека с ним пошли, чтоб на нем
тамги не брали, чтоб силы и наступания ему никакого не было, потому что мои
деньги все равно что твои деньги; так вели постеречь и поберечь. От наших
отцов и дедов наших ордобазарцы в Москву и в другие города хаживали, и нигде
с них тамги не брали, потому что их деньги - наши деньги и брать с них тамгу
- значит надо мною насмехаться. Изначала наши ордобазарцы в кермосараях
(гостиных дворах) не ставятся, ставятся, где хотят; и никто им о том слова
не говорит". Хан требовал также присылки одоевской дани, как она шла в Крым
при Иоанне III.
Великий князь исполнил требование хана относительно ордобазарцев: не
велел брать с них тамги и ставить их на гостиных дворах, но отказался
отправить войско на Астрахань: "Судов на Волге при отце моем не делывали да
и теперь не делают, и народу служебного туда переслать нельзя". Великий
князь не согласился также отпустить Абдыл-Летифа в Крым, но соглашался
возвратить ему свободу и наделить городом; Менгли-Гиреев посол настаивал,
чтоб Абдыл-Летифу дали Каширу, но великий князь никак на это не согласился:
поместить Абдыл-Летифа так близко к степи значило передать украйну в жертву
крымцам или по крайней мере дать Летифу возможность уйти из Московского
государства; ему дали Юрьев, причем взяли с него клятвенную грамоту,
показывающую нам тогдашние отношения так называемых служилых татарских
царевичей к государству. Летиф, называя себя царем и великого князя братом,
обязуется быть в приязни с его друзьями и в вражде с врагами, не мириться и
не ссылаться ни с кем без его ведома, показывать ему все грамоты, какие
только будут присланы к нему от других владельцев; если великий князь пошлет
его на свою службу, то ему и его войску, ходя по московским землям, не брать
и не грабить своею рукою ничего, над христианами насилья никакого не делать,
а кто это сделает или церковь поругает, того выдать; убьют такого
преступника на месте преступления - вины нет; послы Летифа, едущие в Москву,
берут корм по ямам; но торговцы его корм должны себе покупать; послов и
купцов московских Летифу не хватать и не грабить, также русских пленных,
которые побегут из Орды; Летиф обязывается не мыслить зла Янаю-царевичу,
живущему в городке Мещерском, и Ших-Авлиару-царевичу, помещенному в
Сурожике, и никакому другому царю или царевичу, которые будут в Московском
государстве; не принимать от них уланов, князей и козаков, хотя бы они
прежде ушли от них в Орду или Казань, и оттуда их не принимать; также не
принимать татар великокняжеских, кроме четырех родов: Ширинова, Баарынова,
Аргинова и Кипчакова; обязывается не воевать с Казанью без ведома
великокняжеского, не выезжать из Московского государства и быть во всем
послушным великому князю. С своей стороны великий князь дал Летифу на словах
клятву держать его другом и братом, но в грамоту этой строки писать не велел
для прежнего своего дела.
Послы московские начали подвергаться в Крыму насилиям от хищных
царевичей и мурз; отпуская к Менгли-Гирею знатного посла своего, Василия
Морозова, великий князь писал к хану, что если и Морозов потерпит такое же
насилие и бесчестие, какое потерпел прежний посол Заболоцкий, то вперед он
будет посылать к нему людей молодых, а не бояр; и Морозову был дан наказ:
"Если станут у него просить какой пошлины, то ему в пошлину никому ничего не
давать, кроме того, что с ним послано от великого князя в поминках". Морозов
выполнил наказ; но пусть он сам расскажет нам, чего стоило ему это
выполнение. "Приехал я к воротам, - доносит посол великому князю, - сошел с
лошади, пошел пешком в городские ворота и вижу, что в воротах сидят все
лучшие князья; они со мной карашевались (здоровались) по обычаю; но когда
дошла очередь до Кудаяр-мурзы, то он со мною не карашевался, а сказал
толмачу: "Скажи боярину, что он холоп!" Толмач мне тут не сказал, а он на
толмача с ножом, и толмач мне сказал у царевых дверей.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.