История России с древнейших времен(ч.4)
Один
из сыновей Ахматовых вошел было в московские волости, но был прогнан вестью
о близости великого князя, хотя за ним в погоню пошли только братья
великокняжеские. О причинах отступления Ахматова в летописях говорится
разно: говорится, что когда русские начали отступать от Угры, то неприятель,
подумав, что они уступают ему берег и хотят биться, в страхе побежал в
противную сторону. Но положим, что татары подумали, будто русские отступают
для завлечения их в битву; все же они отступали, а не нападали;
следовательно, татарам не для чего было бежать; потом великий князь дал
приказание своим войскам отступить от Угры, когда эта река стала, она стала
26 октября; положим, что между установлением ее и приказанием великого князя
протекло несколько дней, но все же не пятнадцать, ибо хан пошел от Угры
только II ноября; следовательно, если мы даже и допустим, что татары
побежали, видя отступление русских, то должны будем допустить, что они потом
остановились и, подождав еще до 11 ноября, тогда уже выступили окончательно
в обратный поход. Другие летописцы говорят правдоподобнее, что с Дмитриева
дня (26 октября) стала зима и реки все стали, начались лютые морозы, так что
нельзя было смотреть; татары были наги, босы, ободрались; тогда Ахмат
испугался и побежал прочь 11 ноября. В некоторых летописях находим известие,
что Ахмат бежал, испугавшись примирения великого князя с братьями. Все эти
причины можно принять вместе: Казимир не приходил на помощь, лютые морозы
мешают даже смотреть, и в такое-то время года надобно идти вперед, на север,
с нагим и босым войском и прежде всего выдержать битву с многочисленным
врагом, с которым после Мамая татары не осмеливались вступать в открытые
битвы; наконец, обстоятельство, главным образом побудившее Ахмата напасть на
Иоанна, именно усобица последнего с братьями, теперь более не существовало.
Ахмат возвращался в степь с добычею, награбленною им в областях
литовских. На отнимку этой добычи отправился хан Шибанской, или Тюменской,
орды Ивак, соединившись с ногаями. Ахмат, не подозревая опасности,
разделился с своими султанами и с малым числом войска, без всякой
осторожности стал зимовать на устьях Донца. Здесь 6 января 1481 года напал
на него Ивак и собственноручно убил сонного, после чего отправил к великому
князю посла объявить, что супостата его уже нет больше; Иоанн принял посла с
честью, дарил и отпустил с дарами для Ивака. Таким образом, последний
грозный для Москвы хан Золотой Орды погиб от одного из потомков
Чингисхановых; у него остались сыновья, которым также суждено было погибнуть
от татарского оружия. Еще в княжение Василия Темного стала известной
Крымская орда, составленная Едигеем из улусов черноморских; но сыновья
Едигеевы погибли в усобицах, и родоначальником знаменитых в нашей истории
Гиреев крымских был Ази-Гирей, сохранявший во все продолжение своей жизни
дружбу с Казимиром литовским. Но сын Ази-Гиреев Менгли-Гирей вследствие
жестокой наследственной вражды с ханами Золотой Орды почел за лучшее
сблизиться с великим князем московским, чтоб вместе действовать против общих
врагов; еще в 1474 году началось это сближение. Как дорожил Иоанн союзом
Менгли-Гиреевым, имея в виду не одного Ахмата, но также и Литву, и как еще
не отвыкли в описываемое время от уважения к ханам или царям татарским,
видно из тона посольств и грамот Иоанна к Менгли-Гирею: посол московский,
боярин Никита Беклемишев, должен был говорить хану от имени своего государя:
"Князь великий Иван челом бьет: посол твой Ази-Баба говорил мне, что хочешь
меня жаловать, в братстве, дружбе и любви держать, точно так, как ты с
королем Казимиром в братстве, дружбе и любви. И я, слышав твое жалованье и
видев твой ярлык, послал к тебе бить челом боярина своего Никиту, чтоб ты
пожаловал, как начал меня жаловать, так бы и до конца жаловал". Но, соблюдая
такие учтивости в речах посольских, Иоанн не хотел, однако, чтоб хан на этом
основании позволил себе слишком повелительный тон в своих грамотах: по
великокняжескому наказу Беклемишев должен был отговаривать, чтоб в
договорной грамоте не было слов: "Я, Менгли-Гирей, царь, пожаловал, заключил
с своим братом" и проч. Но если такова будет форма договорных грамот между
Менгли-Гиреем и королем, то посол мог допустить выражение: пожаловал, если
Беклемишев успеет отговориться от этого пожалования, то очень будет хорошо,
если же не успеет, то делать нечего, пусть впишут в ярлык. Заключая союз с
врагом Ахмата, чтоб удобнее при случае бороться с последним, Иоанн, однако,
не хотел первый начинать этой борьбы и потому наказал своему послу
отговаривать, чтоб в ярлыке не было сказано быть заодно именно на Ахмата, но
чтоб было сказано вообще: "Быть на всех недругов заодно"; если же посол не
успеет отговорить, то должен требовать внесения в ярлык следующего условия:
"Если Ахмат или Казимир пойдут на Москву, то Менгли-Гирей сам должен идти на
них или брата послать"; Беклемишев никак не должен был соглашаться на
условие прервать сношения с Ахматом, не отправлять к нему послов, на
требование этого условия Беклемишев должен был отвечать: "Послы между
Москвою и Ордою не могут не ходить, потому что господаря отчина с Ахматом на
одном поле". Если царь станет требовать поминков, какие шлет ему король, то
посол должен был отговаривать и ярлыка не брать; если же царь захочет
написать в ярлык: "Поминки ко мне слать и их не умаливать", то посол должен
был отговаривать и это условие, но в случае нужды мог согласиться на него.
Беклемишеву удалось отговориться от поминков, но он должен был
согласиться вписать в ярлык пожалование; грамота была написана так: "Вышнего
бога волею я, Менгли-Гирей, царь, пожаловал с братом своим, великим князем
Иваном, взял любовь, братство и вечный мир от детей на внучат. Быть нам
везде заодно, другу другом быть, а недругу недругом. Мне, Менгли-Гирею царю,
твоей земли и тех князей, которые на тебя смотрят, не воевать, ни моим
уланам, ни князьям, ни козакам; если же без нашего ведома люди наши твоих
людей повоюют и придут к нам, то нам их казнить и взятое отдать и головы
людские без окупа выдать. Если мой посол от меня пойдет к тебе, то мне его к
тебе послать без пошлин и без пошлинных людей, когда же твой посол ко мне
придет, то он идет прямо ко мне. Пошлинам даражским (дарага, или дорога, -
сборщик податей) и никаким другим пошлинам не быть. На всем на этом, как
писано в ярлыке, я, Менгли-Гирей царь, с своими уланами и князьями тебе,
брату своему, великому князю Ивану, молвя крепкое слово, шерть (клятву) дал:
жить нам с тобою по этому ярлыку".
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.