История России с древнейших времен(ч.5)

Шведы говорили ему: "Ты это сделал негораздо, что ехал без королевской опасной грамоты; сам знаешь, что государь твой нашему государю большой недруг, такой, какого еще не бывает; государя вашего короля хотел извести, государыню нашу королеву хотел к себе взять, землю повоевал, два города взял, послов наших бесчестил да писал к нашему государю грамоту неподобную, такую, что нельзя слышать и простому человеку; и над тобою государь наш сделает то же, если не отдашь нам грамоты своего государя". Чихачев не дал. Тогда один из шведов ударил гонца в грудь, примахивал к шее обухом и топором, кричал: "Отсеку голову!" - и бранил непристойными словами. Чихачев сказал ему: "Если б я, царского величества холоп, сидел теперь на своем коне, то ты бы меня, мужик, так не бесчестил, умел бы я тебе ответ дать; а я сюда не драться приехал". Стали гонца и людей его обыскивать, раздевали, разували, все искали царской грамоты, но не нашли; перешарили все вещи, разломали сундуки с образами, образа раскидали по лавкам и, уходя, пригрозили гонцу: "Уже быть тебе на огне, если грамоты не отдашь". Но угроза не подействовала, и король принял Чихачева, сам взял от него грамоту; после приема вельможи приехали потчивать гонца и говорили: "Теперь грамоту государь твой написал не по-старому, можно между государями делу статься, а король думал, что письмо будет по-старому". Чихачев был задержан; король писал Иоанну, что он задержал гонца и не отпустит его до тех пор, пока царь не отпустит двоих шведских толмачей, задержанных им от прежнего посольства; писал, что не пришлет великих послов, опасаясь, чтоб и с ними не поступлено было так же, как с прежними, а что послы от обоих государей должны съехаться на границе для мирного постановления. Иоанн отвечал, чтоб король присылал великих послов, потому что на рубеже послам ни о чем нельзя уговориться: "А нашего гонца тебе держать было незачем: толмачей мы оставили в своем государстве поучить учеников, и один умер, а другой учит двоих учеников шведскому языку и живет без всякой нужды; прежде ваши толмачи русской грамоте в нашем государстве учивались, и только что толмач твой отделается, мы его к тебе и отпустим". Король отвечал прежнее: "Не хотим к тебе великих послов посылать, потому что ты, мимо опасной грамоты, дурно обошелся с нашими послами; ты разрушил мир, ты и должен отправить к нам послов, а не хочешь, вышли их на границу. Ты пишешь, что толмачи учат твоих русских ребят, но мы отправили их с нашими послами для нашего дела по нашему наказу, а не у подданных твоих детей учить; если хочешь русских детей учить шведскому языку, то, как будет мир, договорись об этом с нашими наместниками выборгскими, а против всякой правды не задерживай наших слуг". Толмач отослан был на размен, и князь Сицкий отправился на рубеж, на реку Сестру, куда с шведской стороны приехал адмирал Флеминг. Начали спор, где послам вести переговоры; Флеминг требовал, чтоб вести их на мосту, в шатрах; Сицкий отвечал, что таких великих дел на мосту не делают, и настоял, чтоб швед перешел на русский берег реки. Мира заключить не могли; царь требовал Эстонии и присылки 200 человек шведов нарядных для войны с Крымом и за это уступал королю право сноситься прямо с ним; но король требовал последнего безо всяких уступок с своей стороны; заключили только перемирие на два года (от 20 июля 1575 до 20 июля 1577 года) между Финляндиею и Новгородскою областью, дело же об Эстонии должно было решиться оружием, если король не поспешит отправить своих великих послов в Москву для заключения мира; в договорной грамоте употреблены были прежние выражения: король бил челом царю.
Это странное перемирие объясняется желанием Иоанна сосредоточить все свои силы в Ливонии, не развлекаясь войною в других местах. Он не оставлял прежнего плана - сделать из Ливонии вассальное королевство, выдал племянницу свою, Марию Владимировну, за Магнуса, но дал последнему только городок Каркус и не дал вовсе назначенных в приданое за Мариею денег, потому что измена четверых иностранцев, находившихся в русской службе и пользовавшихся особенным расположением Иоанна, - Таубе, Крузе, Фаренсбаха и Вахтмейстера - сделала царя подозрительным: он боялся, чтоб Магнус на русские деньги не нанял войска, с которым стал бы действовать против русских. Немедленно по заключении мира со шведами московские войска явились под Пернау и овладели им, потерявши на приступах 7000 человек, по известиям ливонских летописцев; воевода Никита Романович Юрьев обошелся очень милостиво с жителями Пернау, позволил им со всем добром выйти из города и, чего не могли тут захватить с собою, то взять после. Гелмет, Ермис, Руэн, Пуркель сдались русским тотчас по завоевании Пернау. В начале 1576 года 6000 русских вторглись снова в Эстонию; Леаль, Лоде, Фикель, Габсаль сдались им без выстрела; жители Габсаля вечером после сдачи затеяли пиры, танцы; русские удивлялись этому и говорили: "Что за странный народ немцы! Если бы мы, русские, сдали без нужды такой город, то не посмели бы поднять глаз на честного человека, а царь наш не знал бы, какою казнию нас казнить". Эзель был опустошен; Падис сдан после однодневной осады; шведы тщетно покушались взять его снова.
В генваре 1577 года 50000 русского войска явилось под Ревелем и расположилось здесь пятью лагерями; у осаждающих было три орудия, стрелявшие ядрами от 52 до 55 фунтов; 6 орудий стреляли ядрами от 20 до 30 фунтов; четыре стенобитных орудия бросали каменные массы в 225 фунтов; из 15 орудий стреляли ядрами от 6 до 12 фунтов; при каждом орудии находилось по 700 ядер; но если по тогдашнему времени этот наряд и считался значительным, то в Ревеле было его в пять раз больше, притом осажденные приняли все меры против пожаров, которые должны были произойти от стрельбы осаждающих; удалены были все удобовозгорающиеся предметы; кроме того, что каждый житель должен был сторожить свой дом днем и ночью, отряды беспрестанно разъезжали по ночам, смотрели, не упало ли где раскаленное ядро; составлен был отряд из 400 крестьян под предводительством Иво Шенкенберга, прозванного Аннибалом, сына ревельского монетчика; эти храбрецы вместе с шведскими и немецкими ландскнехтами делали днем и ночью беспрестанные вылазки. После полуторамесячного безуспешного обстреливания русские сняли осаду и удалились. По уходе московских войск в Ревеле объявлена была свобода всем ратным людям идти опустошать русские владения в Ливонии, и вот поднялись все уличные бродяги, даже калеки, на добычу; ограбленные крестьяне присоединились к толпам грабителей, чтоб грабить свою же братью.

Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.