История России с древнейших времен(ч.5)
Мы видели, что Курбский и
подобные ему отъезжики считали присягу недействительною, как вынужденную;
Иоанн с своей стороны утверждает, что отъезжики нарушением присяги губят не
только свои, но и прародителей своих души: "Как ты не постыдишься раба
твоего Васьки Шибанова (который подал Иоанну письмо от своего господина)? Он
благочестие свое соблюл: пред царем и пред всем народом, при смертных вратах
стоя, ради крестного целования тебя не отвергся, но хвалил тебя и был готов
за тебя умереть. А ты такому благочестию не поревновал: от одного слова
моего гневного не только свою собственную душу, но и всех прародителей души
погубил, потому что деду нашему бог поручил их в работу и они, дав свои
души, до смерти своей служили и вам, своим детям, приказали служить деда
нашего детям и внучатам".
Отъезд Курбского и переписка с ним дорого стоили Иоанну. Приверженцы
падшей стороны Сильвестра и Адашева не захотели беспрекословно сносить
гонения, воздвигнутого на них царем: один из самых знаменитых между ними,
один из самых близких прежде людей к Иоанну отъехал к враждебному государю,
мало этого, явился предводителем его полков в войне с Москвою, но, что всего
хуже, осмелился прислать царю грамоту, наполненную укоризнами и воплями о
мщении; потомок князя Федора Ростиславича Смоленского-Ярославского, срывая
свое сердце в грамоте к Иоанну, укоряя его в убиении, заточении и разогнании
сильных во Израили, позабыл, чему он подвергает людей, равных ему по
происхождению и прежнему положению, которых он явился представителем, тех
сильных во Израили, князей и воевод, которые не были казнены, заточены и
прогнаны и продолжали наполнять двор царя московского! Курбский в глазах
Иоанна не был простым отъезжиком, оставившим отечество из страха только
личной опалы: Курбский был представителем целой стороны; он упрекал Иоанна
не за одного себя, но за многих, грозил ему небесною местию за многих. Иоанн
знал, как велика была сторона Сильвестра и Адашева, как многочислен был сонм
людей, издавна считавших своим правом советовать и при первом неудовольствии
отъезжать. Он затронул теперь эту враждебную сторону, этот сонм, и вот он
высказал свои стремления в лице одного из главных представителей своих. К
чему послужат теперь клятвенные записи, поручительства? Если еще можно
удержать вельмож от отъезда в Москве, во внутренних областях государства, то
как удержать их на границе? Кого послать с войском? Но и внутри если они уже
так ожесточены и так их много, то где безопасность? Понятно, к каким
чувствам такие мысли должны были повести человека страстного,
восприимчивого, напуганного. Мысль: "Врагов много, я не в безопасности,
нужно принять меры для спасения себя и своего семейства, в случае неудачи
нужно приготовить убежище на чужбине",- эта мысль стала теперь
господствующею в голове Иоанна.
Он стал готовиться к борьбе; прежде всего нужно было испытать силы
противников, узнать, найдут ли они защиту в народе, или предаст их народ. 3
декабря 1564 года, в воскресенье царь со всем семейством своим выехал из
Москвы в село Коломенское, где праздновал праздник Николая-чудотворца. Выезд
этот был не похож на прежние, когда выезжал он на богомолье или на
какие-нибудь потехи свои: теперь он взял с собою иконы и кресты, золотом и
каменьями дорогими украшенные, сосуды золотые и серебряные, платье, деньги и
всю свою казну; которым боярам, дворянам, ближним и приказным людям велел с
собою ехать, тем велел взять с собою жен и детей; а дворянам и детям
боярским, которых государь прибрал выбором изо всех городов, тем велел ехать
с людьми, конями и со всем служебным порядком. Непогода и дурные дороги
задержали его в Коломенском две недели. Как реки стали, он поехал в село
Тайнинское, из Тайнинского - к Троице, от Троицы - в Александровскую
слободу. В Москве митрополит Афанасий, новгородский архиепископ Пимен,
ростовский - Никандр, бояре, окольничие и все приказные люди были в
недоумении и унынии от такого государского великого, необычного подъема.
Ровно через месяц, 3 генваря 1565 года, их недоумение разрешилось: царь
прислал из слободы к митрополиту список, в котором исписаны были измены
боярские, воеводские и всяких приказных людей, какие измены и убытки
государству они делали до его совершеннолетия. Царь гнев свой положил на
богомольцев своих - архиепископов, епископов и все духовенство, на бояр
своих, на дворецкого и на конюшего, на окольничих, казначеев, дьяков, детей
боярских и на всех приказных людей за то, что после отца его бояре и все
приказные люди его государства людям много убытков делали и казны его
государские расхитили, а прибытков казне его государской никакой не
прибавляли. Бояре и воеводы земли его государские себе разобрали, друзьям
своим и родственникам роздали; держа за собою поместья и вотчины великие,
получая жалованья государские, кормления, собравши себе великие богатства, о
государе, государстве и о всем православном христианстве не желая радеть и
от недругов оборонять, вместо того христиан притесняли и сами от службы
начали удаляться. А захочет государь бояр своих или приказных, или служивых
людей понаказать, духовенство, сложась с боярами, дворянами и со всеми
приказными людьми, государю по них же покрывает. И царь от великой жалости
сердца, не могши их многих изменных дел терпеть, оставил свое государство и
поехал где-нибудь поселиться, где его бог наставит. К гостям же, и к купцам,
и ко всему православному христианству города Москвы царь прислал грамоту и
велел ее перед ними прочесть; в ней царь писал, чтоб они себе никакого
сомнения не держали, гнева на них и опалы никакой нет. Когда эти грамоты
были прочтены, между боярами и народом раздались рыдания и вопли: "Увы,
горе! Согрешили мы перед богом, прогневали государя своего многими перед ним
согрешениями и милость его великую превратили на гнев и на ярость! Теперь к
кому прибегнем, кто нас помилует и кто избавит от нашествия иноплеменных?
Как могут быть овцы без пастырей? Увидавши овец без пастыря, волки расхитят
их!" Все начали упрашивать митрополита, чтоб он с остальным духовенством
умилостивил государя, упросил его не оставлять государства, владел бы им и
правил, как ему угодно; а государских лиходеев, виноватых в измене, ведает
бог да государь, в животе и в казни его государская воля, "а мы все своими
головами идем за тобою, святителем, бить челом государю и плакаться".
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.