История России с древнейших времен(ч.5)
В пяти
верстах от Заячьего яма, в Тухоле, настиг Андрея другой Оболенский, князь
Иван Овчина-Телепнев, товарищ которого, князь Никита, отправился укреплять
Новгород. Здесь известия начинают разногласить, потому что одни летописцы
держали сторону московского правительства, другие - сторону удельного князя.
По московским известиям, когда оба войска выстроились для бою, князь Андрей
не захотел сражаться, завел переговоры с князем Оболенским, обещал бросить
оружие, если тот даст ему клятву, что великий князь и Елена не схватят его и
большой опалы на него не положат. Оболенский, не обославшись с Еленою, дал
Андрею требуемую клятву и вместе с ним отправился в Москву; но Елена сделала
ему строгий выговор, зачем без ее приказания дал клятву князю Андрею, велела
схватить последнего и заключить в оковы, чтоб вперед такой смуты и волнения
не было, ибо многие люди московские поколебались. По другим известиям,
Оболенские получили в Москве от правительницы наказ звать князя Андрея, чтоб
шел в Москву, а князь великий его пожалует и вотчин ему придаст. При встрече
с московскими войсками князь Андрей хотел биться, но Оболенский первый стал
посылать к нему с предложениями, чтоб не проливал крови, и с обещанием
свободного возвращения в отчину; Андрей приехал в Москву в четверг, а
схвачен был в субботу, следовательно, с ведома или без ведома правительницы
Оболенский дал клятву, в Москве не вдруг решились ее нарушить. Одинакой
участи с Андреем подверглась жена его и сын Владимир. Бояре его - князь
Пронский, двое Оболенских, Иван и Юрий Андреевичи Пенинские, князь Палецкий,
также князья и дети боярские, которые были в избе у Андрея и его думу знали,
- были пытаны, казнены торговою казнию и заключены в оковы; тридцать человек
помещиков новгородских, которые передались на сторону Андрея, были биты в
Москве кнутом и потом повешены по новгородской дороге, в известнoм
расстоянии друг от друга, вплоть до Новгорода. Андрей не болеe полугода
прожил в неволе.
Должно было ожидать, что смутами и неудовольствиями во время
малолетства московского великого князя прежде всего захотят воспользоваться
в Литве. Мы видели, что здесь ошиблись в расчетах на смуты при восшествии на
престол Василия и должны были закрепить за сыном Иоанна III не только все
приобретения последнего, но даже уступить Смоленск. Срок перемирия исходил,
и престарелому Сигизмунду вовсе не хотелось начинать войны с Василием; его
паы радные, по обычаю, отправили посланника Клиновского к двоим боярам
московским - князю Дмитрию Федоровичу Бельскому и Михаилу Юрьевичу Захарьину
- с просьбою уговорить великого князя прежде истечения перемирия отправить к
королю великих послов для заключения вечного мира или нового перемирия; если
же великий князь не согласится отправить послов своих к королю, то пусть
пришлет в Литву гонца с опасною грамотою на послов королевских, как исстари
водилось. Клиновский не застал уже в живых Василия, и новое правительство
распорядилось, чтоб бояре отправили к панам своего посланника с опасною
грамотою на больших послов литовских. В то же самое время новый великий
князь отправил к Сигизмунду сына боярского Заболоцкого с извещением о смерти
отцовой и о своем восшествии на престол. Заболоцкому дан был, между прочим,
такой наказ: "Если спросят про великого князя братьев, князя Юрия и князя
Андрея Ивановичей, где теперь князь Юрий и князь Андрей, то отвечать: князь
Андрей Иванович на Москве у государя, а князь Юрий Иванович государю нашему
тотчас по смерти отца его начал делать великие неправды через крестное
целование, и государь наш на него опалу свою положил, велел его заключить".
Заболоцкому велено было проведать: королю в Вильне долго ли быть, и послов
своих к великому князю хочет он отправить или не хочет? В Москве имели
причины беспокоиться насчет решения последнего вопроса, ибо известие о
смерти Василия и восшествии малолетнего сына его, обещавшем внутренние
беспокойства и слабость правительства, возбудило надежды короля и его Рады,
и вместо того, чтоб прислать своих великих послов по опасной грамоте,
Сигизмунд прислал свою опасную грамоту на послов московских, велев сказать
Заболоцкому: "Хочу быть с великим князем в братстве и приязни точно так же,
как отец наш, Казимир король, был с дедом его, великим князем Иваном
Васильевичем. И если он на этих условиях захочет быть с нами в братстве и
приязни, то пусть шлет к нам своих великих послов, да чтоб не медлил". То же
самое и паны радные отвечали боярам московским.
Великому князю опасная королевская грамота не полюбилась, потому что он
к королю об ней не приказывал и послов своих, к королю отправлять не хотел.
Перемирие истекло, сношения прекратились, и летом 1534 года гетман Юрий
Радзивилл вместе с татарами опустошил окрестности Чернигова, Новгорода
Северского, Радогоща, Стародуба, Брянска. Королю доносит, что в Москве
господствует сильное несогласие между боярами и несколько раз едва дело не
доходило между ними до ножей; во Пскове нет войска, одни только купцы,
переведенные из Москвы, да черные люди-псковичи; но черные люди часто
сходятся на вече; наместники и дьяки это им запрещают, не зная, что они там
думают. Всего важнее был для короля приезд таких знатных беглецов, как князь
Семен Бельский и Иван Ляцкий; королю писали, что если он хорошо примет этих
беглецов, то многие московские князья и знатные дети боярские последуют их
примеру; Сигизмунд послушался и богато наградил Бельского и Ляцкого. Осенью
гетман Радзивилл отрядил в Северскую страну киевского воеводу Андрея
Немировича и конюшего дворного Василья Чижа; они сожгли Радогощ, но с уроном
должны были отступить от Стародуба и Чернигова; такую ж неудачу потерпел и
князь Александр Вишневецкий под Смоленском.
Встречая сопротивление под городами, литовские воеводы не встречали
московских полков в поле. В Москве боялись крымского хана больше, чем Литвы,
и рать стояла под Серпуховом; кроме того, мешали сбору и движению войск
внутренние смуты, бегство Семена Бельского и Ляцкого, опала Ивана Бельского,
Воротынского, Глинского. Только в сентябре, как видно, правительственные
отношения определились окончательно и явилась возможность действовать
решительнее. Не ранее конца октября московская рать двинулась в Литву:
большой полк вели князья Михайло Горбатый-Суздальский и Никита Оболенский;
передовой полк - боярин конюший, князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский; из
Новгорода вел полки князь Борис Горбатый для соединения с князем Михаилом.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.