История России с древнейших времен(ч.5)
Курбский не
забывал, что он потомок князей ярославских и смоленских: говоря о вельможах,
на дших жертвами Иоанна IV, отца его и деда, Курбский не преминет прибавить
их родословную, не преминет сказать, что то были благородные княжата,
потомки таких-то и таких-то князей; в одном из писем к царю Курбский
говорит: "Не знаю, чего еще у нас хочешь? Не только единоплеменных князей,
потомков Владимира Великого, ты различными смертями поморил и отнял
имущества движимые и недвижимые, чего еще дед и отец твои не успели
разграбить, по могу сказать, что и последних срачиц твоему прегордому и
царскому величеству мы не возбранили". Из этих слов видно, что в уме
Курбского деятельность Иоанна IV представлялась окончанием деятельности отца
и деда, окончанием борьбы государей московских с князьями единоплеменными;
из этих же слов видно, что потомкам князей не нравился новый титул царя,
принятый Иоанном, потому что этот титул выделял московского государя из
среды остальных князей единоплеменных; Курбский сопоставляет слова так:
"Твоему прегордому и царскому величеству". Но всего лучше выражаются
чувства, которые потомки князей питали к государям московским, в следующих
словах Курбского; оправдываясь в обвинении, что участвовал в отравлении
царицы Анастасии и в умысле возвести на престол удельного князя Владимира
Андреевича, Курбский пишет: "Хотя я много грешен и недостоин, однако рожден
от благородных родителей, от племени великого князя смоленского Федора
Ростиславича; а князья этого племени не привыкли свою плоть есть и кровь
братий своих пить, как у некоторых издавна ведется обычай: первый дерзнул
Юрий московский в Орде на святого великого князя Михаила тверского, а за ним
и прочие; еще у всех на свежей памяти, что сделано с углицкими и с
ярославскими и другими единокровными, как они всеродно были истреблены -
слышать тяжко, ужасно! От груди материнской оторвавши, в мрачных темницах
затворили и поморили; а внуку тому блаженному и присновенчанному (Димитрию)
что сделано? А твоя царица мне, убогому, ближняя родственница. Вспоминаешь о
Владимире-брате, будто мы его хотели на царство: я об этом и не думал,
потому что он был недостоин, но я еще тогда угадал грядущее твое мнение на
меня, когда ты насильно взял сестру мою за этого своего брата в этот ваш
издавна кровопийственный род".
Мы видели, что московские великие князья, начиная с Иоанна III,
признавая даже право отъезда за боярами и слугами вольными, старались,
однако, удержать их от пользования этим правом посредством клятвенных
записей и поручительств. Как смотрели сами князья и потомки старых
дружинников на эти "проклятыя" грамоты, которыми они принуждались отрекаться
от своего драгоценного права, видно из следующих слов Курбского: "Ты
называешь нас изменниками, потому что мы принуждены были от тебя поневоле
крест целовать, как там, есть у вас обычай, а если кто не присягнет, тот
умирает горькою смертию; на это тебе мой ответ: все мудрецы согласны в том,
что если кто присягнет поневоле, то не на том грех, кто крест целует, но
преимущественно на том, кто принуждает, если б даже и гонения не было; если
же кто во время прелютого гонения не бегает, тот сам себе убийца,
противящийся слову господню: "Аще гонят вас во граде, бегайте в другой";
образ тому господь бог наш показал верным своим, бегая не только от смерти,
но и от зависти богоборных жидов". Мы видели, что Иоанн, с малолетства
озлобленный на вельмож, доверял более дьякам, как людям новым, без старинных
преданий и притязаний; при нем дьяки заведовали не только письменными и
правительственными делами, но являются даже воеводами, как, например,
Выродков и Ржевский; конечно, это не могло нравиться Курбскому, и он вот что
говорит о дьяках: "Князь великий очень верит писарям, которых выбирает не из
шляхетского рода, не из благородных, а преимущественно из поповичей или из
простого всенародства, а делает это из ненависти к вельможам своим". Но
касательно отъезда и дьяков, кроме Курбского, мы имеем еще свидетельство
двоих других отъезжиков: это письмо стрелецкого головы Тимофея Тетерина и
Марка Сарыгозина к дерптскому наместнику Морозову. Тетерин, подпавший опале,
постриженный в монахи, убежал из монастыря в Литву; на укорительное письмо
воеводы Морозова к князю Полубенскому Тетерин и Сарыгозин отвечали
следующее: "Называешь ты нас изменниками несправедливо; мы бы и сами,
подобясь собаке, умели напротив лаять, да не хотим так безумствовать. Были
бы мы изменниками, если бы, не претерпевши малые скорби, побежали от
государева жалованья, а то и так виноваты, что долго не исполняли Христова
слова и апостольского и не бежали от гонителя, а побежали уже от многих
нестерпимых мук и от поругания ангельского образа. Ты, господин, бойся бога
больше, чем гонителя, и не зови православных христиан, без правды мучимых и
прогнанных, изменниками. Твое честное Юрьевское наместничество не лучше
моего Тимохина чернечества: был ты пять лет наместником в Смоленске, а
теперь тебя государь пожаловал наместничеством Юрьевским с пригородами, жену
у тебя взял в заклад, а доходу тебе не сказал ни пула; велел тебе две тысячи
проесть, занявши, а Полукашину заплатить нечем; невежливо молвить: чай, не
очень тебе и верят! Есть у великого князя (и Тетерин не хочет называть
Иоанна царем) новые доверенные люди - дьяки, которые его половиною кормят, а
большую себе берут, которых отцы вашим отцам в холопы не годились, а теперь
не только землею владеют, но и головами вашими торгуют. Бог за грехи у вас
ум отнял, что вы над женами и детками своими и над вотчинами головы кладете
да и их губите. Смеем, государь, спросить: каково тем женам и деткам, у
которых мужей и отцов различными смертями побили без правды?"
Теперь обратимся к ответам Иоанна IV. Прежде всего он говорит о своем
праве на самодержавный престол, праве древнем, неизменном, неутраченном:
"Самодержавства нашего начало от святого Владимира: мы родились на царстве,
а не чужое похитили". Это право свое он противополагает устарелому,
утраченному праву Курбского на княжество Ярославское. Так как основное
положение Курбского состоит в том, что царь должен советоваться с боярами,
что при Иоанне и прежде тогда только было все хорошо, когда слушались этих
советов, и все пошло дурно, когда Иоанн удалил советников и стал управлять
сам, то, наоборот, основное положение Иоанна - царь не должен находиться ни
под чьим влиянием: "Эта ли совесть прокаженная - свое царство в своей руке
держать, а подданным своим владеть не давать? Это ли противно разуму - не
хотеть быть обладаему подвластными? Это ли православие пресветлое - быть
обладаему рабами? Русские самодержцы изначала сами владеют всем царством, а
не бояре и вельможи".
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.