История России с древнейших времен(ч.5)
Если кто станет спрашивать: для чего государь ваш велел поставить
себе двор за городом, отвечать: для своего государского прохладу; а если кто
станет говорить, что государь ставит дворы для раздела или для того, что
положил опалу на бояр, то отвечать: государю нашему для этого дворов ставить
нечего: волен государь в своих людях - добрых жалует, а лихих казнит; а
делиться государю с кем? Кто станет говорить, что государь немилостив,
казнит людей, и станут говорить про князя Василия Рыбина и про Ивана
Карамышева, то отвечать: государь милостив, а лихих везде казнят; и про этих
государь сыскал, что они мыслили над ним и над его землею лихо. Если паны
Рада спросят: вы говорили нашему государю на посольстве, чтоб он отдал
вашему государю князя Андрея Курбского и других детей боярских, которые к
нашему государю приехали, но прежде ни при которых государях не бывало, чтоб
таких людей назад отдавать, отвечать: государь наш приказал об этих
изменниках для того, что они между государями ссоры делают и на большее
кровопролитие христианское поднимают. А если спросят: какие от князя Андрея
государю вашему измены, отвечать: над государем, царицею Анастасиею и их
детьми умышлял всякое лихое дело; начал называться отчичем ярославским,
хотел на Ярославле государить".
Колычев уведомил Иоанна, что предложения его отвергнуты, что посольству
московскому оказано в Литве большое бесчестье, кормов не давали, что король
отправил в Москву гонца Быковского с разметом, т. е. с объявлением войны.
Быковский встретил Иоанна на дороге в Новгород; царь принял его в шатре,
вооруженный, все окружавшие были также в доспехах; после жалоб на дурное
обращение с Колычевым Иоанн сказал гонцу: "Ты не дивись, что мы сидим в
воинской приправе; пришел ты к нам от брата нашего, Сигизмунда-Августа, с
стрелами, и мы потому так и сидим". Быковский отвечал жалобою что послы,
Колычев с товарищами, ничего доброго не сделали; когда у них решено было с
павами не начинать войны до 1 октября 1567 года и начали писать грамоту, то
послы не захотели взять этой грамоты, потому что в ней Ходкевич был назван
администратором ливонским. Свидетельствуясь богом, что не от него начинается
война, король объявлял ее чрез Быковского с обещанием, однако, принять
московского посла. Царь и сын его, царевич Иоанн, выслушавши королевскую
грамоту, приговорили с боярами задержать Быковского за то, что в грамоте, им
привезенной, писаны супротивные слова; имение Быковского и товары пришедших
с ним купцов были описаны в казну. Иоанн отправился в Новгород, оттуда
выступил было в поход, но на совете с воеводами решил ограничиться
оборонительною войною. В начале 1568 года гетман Ходкевич осадил московскую
крепость Улу, но принужден был снять осаду по причинам, о которых он так
доносил королю: "Прибывши под неприятельскую крепость Улу, я стоял под нею
недели три, промышляя над нею всякими средствами. Видя, что наши простые
ратные люди и десятники их трусят, боятся смерти, я велел им идти на приступ
ночью, чтоб они не могли видеть, как товарищей их будут убивать, и не
боялись бы, но и это не помогло. Другие ротмистры шли хотя и нескоро, однако
кое-как волоклись; но простые ратные люди их все попрятались по лесу, по
рвам и по берегу речному; несмотря на призыв, увещания, побои (дошло до
того, что я собственные руки окровавил), никак не хотели идти к крепости и,
чем больше их гнали, тем больше крылись и убегали, вследствие чего ночь и
утро прошли безо всякой пользы. Также и нанятые мною козаки только что дошли
до рва - и бросились бежать. Тогда я отрядил немцев, пушкарей и слуг моих
(между ними был и Орел-москвич, который перебежал ко мне из крепости): они
сделали к стене примет и запалили крепость; но наши ратные люди нисколько им
не помогли и даже стрельбою не мешали осажденным гасить огонь. Видя это, я
сам сошел с коня и отправился к тому месту, откуда приказал ратным людям
двинуться к примету: хотел я им придать духу, хотел или отслужить службу
вашей королевской милости, или голову свою отдать, но, к несчастию моему, ни
того, ни другого не случилось. После долгих напоминаний, просьб, угроз,
побоев, когда ничто не помогло, велел я татарским обычаем кидать примет,
дерево за деревом. Дело пошло было удачно, но храбрость москвичей и робость
наших всему помешали: несколько москвичей выскочили из крепости и, к стыду
нашему, зажгли примет, а наши не только не защитили его, но и разу
выстрелить не смели, а потом побежали от шанцев. Когда я приехал к пушкам,
то не только в передних шанцах, но и во вторых и в третьих не нашел пехоты,
кроме нескольких ротмистров, так что принужден был спешить четыре конные
роты и заставить стеречь пушки ибо на пехоту не было никакой надежды".
Возвратившись в Александровскую слободу, Иоанн оттуда писал к боярам в
Москву, велел им поговорить о литовском деле и отписать к нему в слободу,
мириться ли с королем пли не мириться. И в то же время велел обходиться
лучше с Быковским. Бояре отвечали, что надобно Быковского отпустить к королю
и с ним в грамоте отписать королевские неправды, что король государевых
послов, Колычева с товарищами, задерживал не по прежним обычаям, бесчестил
их, и иные неправды короля припомянуть, а после в той же грамоте королю
написать поглаже, для того чтоб сношений с ним не порвать, и если король
захочет прислать гонца или посланника, то дать ему чистую дорогу; а рухлядь
Быковскому и купцам отдать или заплатить деньгами, чего стоит. Царь на это
отвечал вторым запросом: мириться или не мириться, и если мириться, то на
чем? Бояре отвечали, что, когда король возобновит сношения, тогда и
рассуждать, смотря по его присылке; Ливонской земли не уступать по прежнему
приговору. Иоанн велел боярам сделать так, как они думают; но Быковскому и
купцам всего имения их не отдали, и когда гонец на отпуску жаловался на это,
то Иоанн отвечал ему: "Чем мы тебя пожаловали, что велели тебе дать из своей
казны, с тем и поезжай: пришел ты к нам с разметом, так довольно с тебя и
того, что мы крови твоей пролить не велели; а если будет между нами и братом
нашим, Сигизмундом-королем, ссылка о добром деле, то твое и вперед не
уйдет". В грамоте к королю Иоанн писал, что он за грубую его грамоту хотел
было идти на него войною, но моровое поветрие помешало; задержка Быковского
объяснялась так: "Исстари велось: которые приедут с разметом, тем живота не
давывали".
В Литве очень обрадовались возвращению Быковского, возобновлению
сношений, потому что состояние королевского здоровья заставляло думать о
важных переменах: в Москву приехал гонец с просьбою об опасной грамоте на
больших послов и в поклоне от короля назвал Иоанна царем, Иоанн велел
печатнику спросить у гонца в разговоре, что значит эта новость? Гонец
отвечал, что велели ему это сделать паны радные, чтоб почесть оказать
государю.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.