История России с древнейших времен(ч.5)
Антоний настаивал, говорил, что брани быть не может при
разговоре о вере: "Ты государь великий, а мне, наименьшему вашему
подданному, как бранные слова говорить? Папа Григорий XIII, сопрестольник
Петра и Павла, хочет с тобою, великим государем, быть в соединении веры, а
вера римская с греческою одна. Папа хочет, чтоб во всем мире была одна
церковь: мы бы ходили в греческую, а славяне греческой веры приходили бы в
наши церкви. Если греческие книги не сполна в твоем государстве переведены,
то у нас есть подлинные греческие книги, Иоанна Златоустого собственноручные
и других великих святителей. Ты будешь с папою, цесарем и другими государями
в любви и будешь не только на прародительской вотчине, на Киеве, но и в
Цареграде государем будешь; папа, цесарь и все государи о том будут
стараться". Иоанн говорил: "Нам с вами не сойтись о вере: наша вера
христианская с издавних лет была сама по себе, а римская церковь сама по
себе; мы в христианской вере родились и божиею благодатию дошли до
совершенного возраста, нам уже пятьдесят лет с годом, нам уже не для чего
переменяться и на большое государство хотеть; мы хотим в будущем принять
малое, а в здешнем мире и целой вселенной не хотим, потому что это к греху
поползновение; нам, мимо своей веры истинной, христианской, другой веры
хотеть нечего. Ты говоришь, что ваша вера римская с греческою одна, но мы
держим веру истинную, христианскую, а не греческую; греческая слывет потому,
что еще пророк Давид пророчествовал: от Ефиопии предварит рука ее к богу, а
Ефиопия все равно что Византия, Византия же просияла в христианстве, потому
и греческая слывет вера; а мы веру истинную, христианскую исповедуем, и с
нашею верою христианскою римская вера во многом не сойдется, но мы об этом
говорить не хотим, чтоб не было сопротивных слов. Да нам на такое великое
дело и дерзнуть нельзя без благословения отца нашего и богомольца
митрополита и всего освященного собора. Ты, Антоний, хочешь говорить; но ты
затем от папы прислан, и сам ты поп, так ты и смело говоришь".
Поссевин продолжал настаивать и уверять, что брани никакой не будет.
Иоанн начал опять говорить: "Мы о больших делах говорить с тобою не хотим,
чтоб тебе не было досадно; а вот малое дело: у тебя борода подсечена, а
бороды подсекать и подбривать не велено не только попу, но и мирским людям;
ты в римской вере поп, а бороду сечешь; и ты нам скажи, от кого ты это взял,
из которого ученья?" Поссевин отвечал, что он бороды не сечет, не бреет.
Иоанн продолжал: "Сказывал нам наш паробок, который был послан в Рим, что
папу Григория носят на престоле, а на сапоге у папы крест, и вот первое, в
чем нашей вере христианской с римскою будет разница: в нашей вере крест
Христов на врагов победа, чтим его, у нас не водится крест ниже пояса
носить". Поссевин отвечал: "Папу достойно величать: он глава христиан,
учитель всех государей, сопрестольник апостола Петра, Христова
сопрестольника. Вот и ты, государь великий, и прародитель твой был на Киеве
великий князь Владимир: и вас, государей, как нам не величать, и не славить,
и в ноги не припадать". Тут Поссевин поклонился царю в ноги низко. Но это не
произвело благоприятного впечатления; Иоанн отвечал: "Говоришь про Григория
папу слова хвастливые, что он сопрестольник Христу и Петру апостолу,
говоришь это, мудрствуя о себе, а не по заповедям господним: вы же не
нарицайтеся учителие и проч. Нас пригоже почитать по царскому величеству, а
святителям всем, апостольским ученикам, должно смиренье показывать, а не
возноситься превыше царей гордостию. Папа не Христос; престол, на котором
его носят, не облако; те, которые его носят, не ангелы; папе Григорию не
следует Христу уподобляться и сопрестольником ему быть, да и Петра-апостола
равнять Христу не следует же. Который папа по Христову учению, по преданию
апостолов и прежних пап - от Сильвестра до Адриана - ходит, тот папа -
сопрестольник этим великим папам и апостолам; а который папа не по Христову
учению и не по апостольскому преданию станет жить, тот папа - волк, а не
пастырь". Поссевин сказал на это: "Если уже папа - волк, то мне нечего
больше говорить" - и замолчал.
Видя неудачу в главном намерении, иезуит хотел по крайней мере
достигнуть двух целей, могших, по его мнению, содействовать мало-помалу
сближению русских с западною церковию: он настаивал, чтоб католикам
позволено было иметь свою церковь в Москве и чтоб царь отпустил несколько
молодых русских людей в Рим для изучения латинского языка. Но и этого
достигнуть не мог; царь отвечал: "Теперь вскорости таких людей собрать
нельзя, которые бы к этому делу были годны; а как, даст бог, наши приказные
люди таких людей наберут, то мы их к папе пришлем. А что ты говорил о
вепецианах, то им вольно приезжать в наше государство и попам их с ними,
только бы они учения своего между русскими людьми не плодили и костелов не
ставили: пусть каждый остается в своей вере; в нашем государстве много
разных вер; мы ни у кого воли не отымаем, живут все по своей воле, как кто
хочет, а церквей иноверных до сих пор еще в нашем государстве не
ставливали". Поссевин выехал из Москвы вместе с царским гонцом; в грамоте,
отправленной к папе, Иоанн писал: "Мы грамоту твою радостно приняли и
любительно выслушали; посла твоего, Антония, с великою любовию приняли; мы
хотим быть в братстве с тобою, цесарем и с другими христианскими государями,
чтоб христианство было освобождено из рук мусульманских и пребывало в покое.
Когда ты обошлешься с цесарем и со всеми христианскими государями и когда
ваши послы у нас будут, то мы велим своим боярам договор учинить, как
пригоже. Прислал ты к нам с Антонием книгу о Флорентийском соборе, и мы ту
книгу у посла твоего велели взять; а что ты писал к нам и посол твой устно
говорил нам о вере, то мы об этом с Антонием говорили". Гонцу было наказано:
"Если папа или его советники станут говорить: государь ваш папу назвал
волком и хищником, то отвечать, что им слышать этого не случилось".
Мы видели, что Иоанн решил на боярском совете помириться с Баторием для
того, чтоб свободнее можно было наступить на шведа, отнять у него
завоеванные им города и Ревель, следовательно, в Эстонии вознаградить себя
за потерю Ливонии. Русские войска имели успех в одном деле с шведами,
двукратный приступ последних к Орешку был отбит; но когда в начале 1583 года
Делагарди приготовился опять вступить в русские владения, новгородские
воеводы предложили ему мир; уполномоченные для переговоров съехались на реку
Плюсу в мае месяце и заключили перемирие только на два месяца, потом
съехались снова в августе и заключили его на три года с условием, чтоб у
обоих государств осталось то, чем владели до сих пор; вследствие этого за
шведами остались русские города: Ям, Иван-город, Копорье.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.