История России с древнейших времен(ч.5)
Но ненавидящий добра враг с своими сосудами ввел в
Литовской земле новую веру, что называется Лютер Мартын; в ваших странах эта
вера сильно распространилась; и как это учение утвердилось, так в
христианстве и кровопролитие началось, а как и которым обычаем началось и
почему между нами и Стефаном королем недружба стала, мы тебе об этом после
скажем; а теперь извещаем тебе, как нам быть в дружбе и в любви с папою и
цесарем Рудольфом. Что наивышний папа Григорий хочет между всеми нами,
государями христианскими, мирное постановление утвердить, то нам приятельно
и любительно. Его пресветлейшеству опасную грамоту даем, что послам его к
нам приехать и отъехать добровольно; а дети наши в нашей воле: Иван, сын,
еще государским именем не почтен, а Феодор еще не в том возрасте, чтоб мог с
нами государством править, и потому их в опасную грамоту писать не нужно,
тем более что наше слово ни от кого превратно не будет, у нас не так, как в
других государствах: дети, братья и вельможи превращают слово государево.
Венецианам в наше государство приезжать вольно с попами и со всякими
товарами, а церквам римским в нашем государстве быть непригоже, потому что
до нас этого обычая здесь не бывало, и мы хотим по старине держать". Затем
Иоанн приступил к главному делу: отпуская Поссевина быть посредником между
ним и Баторием, Иоанн объявил ему условия, на которых может помириться с
королем: царь уступал последнему 66 городов в Ливонии, кроме того, русские
города - Великие Луки, Заволочье, Невель, Велиж, Холм, а за собою оставлял
35 городов ливонских. Объясняя свои права на Ливонию, Иоанн говорил: "Паны
радные говорят, что если б Ливония была исстари нашею, то предки наши с нею
перемирия не заключали бы: эта земля была особная, а у нас была вотчиною в
прикладе, жили в ней все немецкие люди, а писали перемирные грамоты с нашими
вотчинами, Новгородом и Псковом, по нашему жалованью, как мы им велим, точно
так, как мужики волостные между собою записи пишут, как им торговать, а не
так, как государи между собою перемирные грамоты пишут; Лифляндия была нашею
прикладною вотчиною точно так, как у Стефана короля Пруссия: пишется он
прусским, а в Пруссии свой князь. Ты говоришь, чтоб нам обратить все свои
силы на турецкого; но как нам это сделать, пока между нами и Стефаном
королем не будет мира? Мы велели послам своим поступаться, но он ни в чем
меры не знает. Он просит у нас денег за убытки: он же нас воюет, нам же ему
убытки платить; так не ведется и в бусурманских государствах; а кто его
заставлял убытчиться? Удивляемся, как это Стефан король делает, что ни в
каких государствах не ведется; уцепится за которое дело, да и хочет на своем
поставить. Стефан король тебе говорил, что не хочет с нами мириться до тех
пор, пока не отдам ему обещанной земли, но этому как статься? Хотя бы ему и
уступили Ливонию, но вперед миру не будет же! Он и так на нас всю Италию (т.
е. Западную Европу) поднял. Недавно к нам привели пленника, французского
человека: ясно, что он на нас всю Италию поднял. Тут которому миру быть, что
на одну сторону высоко, а на другую низко? Добро то мир, чтоб на обе стороны
ровно было. Да и потому нам нельзя уступить королю всей Лифляндской земли:
если нам ее всю уступить, то нам не будет ссылки ни с папою, ни с цесарем,
ни с какими другими государями италийскими и с поморскими местами, разве
только когда король польский захочет пропустить наших послов. Король
называет меня фараоном и просит у меня 400000 червонцев; но фараон
египетский никому дани не давал".
Касательно соединения с римскою церковию Иоанн отвечал Поссевину: "Мы
тебя теперь отпускаем к Стефану королю за важными делами наскоро, а как
будешь у нас от короля Стефана, тогда мы тебе дадим знать о вере". Но для
Поссевина самым важным делом было дело о соединении церквей, а потому,
получив такой неудовлетворительный для себя ответ, мало надеясь от будущего
свидания и переговоров с царем уже по решительному отказу насчет построения
католической церкви, Поссевин не мог быть беспристрастным посредником при
мирных переговорах: он видел явную выгоду для римской церкви в том, чтоб вся
Ливония была за королем польским, ибо при помощи последнего легко было
восстановить здесь падший католицизм; в одной из записок Поссевина,
хранящейся в Ватиканском архиве, говорится: "Есть надежда, что при помощи
божией, оказанной католичнейшему королю, вся Ливония скоро отойдет к Польше,
и тогда не должно упускать случая к восстановлению здесь католической
религии при короле, который среди забот военных не оставляет святых мыслей о
поддержании и распространении истинной веры. Кроме того, на Руси, в Подоле,
Волыни, Литве и Самогитии жители упорно держатся греческого исповедания,
хотя имеют господ-католиков. Сенат и особенно король, подозревающий их
верность, желают обратить их в католицизм, ибо найдено, что жители этих
областей по приверженности к своим единоверцам-москвичам публично молятся о
даровании им победы над поляками". Вот почему главным старанием Поссевина по
приезде к королю было убедить Иоанна, что Стефан, несмотря на неудачу под
Псковом, решился во что бы то ни стало овладеть этим городом, если царь не
поспешит заключить мир с уступкою всей Ливонии. Тогда Иоанн с сыном и
боярами приговорил: "Теперь по конечной неволе, смотря по нынешнему времени,
что литовский король со многими землями и шведский король стоят заодно, с
литовским бы королем помириться на том: ливонские бы города, которые за
государем, королю уступить, а Луки Великие и другие города, что король взял,
пусть он уступит государю; а помирившись с королем Стефаном, стать на
шведского, для чего тех городов, которые шведский взял, а также и Ревель не
писать в перемирные грамоты с королем Стефаном". Уполномоченными для ведения
переговоров назначены были князь Елецкий и печатник Алферьев; им дан был
наказ держаться за Ливонию до последней крайности; чтоб склонить Поссевина
на свою сторону, они должны были сказать ему: "Если государь наш уступит всю
Ливонию и не будет у него пристаней морских, то ему нельзя будет ссылаться с
папою, цесарем и другими поморскими государями, нельзя будет ему войти с
ними в союз против бусурманских государей; какой же это мир?" Послы должны
были заключить перемирие на 12 лет; если же литовские послы никак не
согласятся на перемирие, то заключить вечный мир.
В декабре 1581 года в деревне Киверова Гора, в 15 верстах от
Запольского Яма, начались мирные переговоры; со стороны короля
уполномоченными были Януш Збаражский, князь Альбрехт Радзивилл и секретарь
Великого княжества Литовского Гарабурда.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.