История России с древнейших времен(ч.5)
И откуда к государю нашему будет присылка, и
будет его воля, то он хочет это свое дело делать". Что станут в ответ на это
говорить, то записывать и, приехав, сказать государю великому князю". Но в
Литве не спросили о женитьбе малолетнего Иоанна.
Готовясь на всякий случай к войне с Москвою, Сигизмунд не переставал
сноситься с Крымом, где за него, против Москвы действовал Семен Бельский.
Осенью 1540 года Бельский писал королю, что он успел отвратить поход крымцев
на Литву и взял с хана клятву, что весною пойдет на Москву. Король
благодарил за это своего верного и доброго слугу и послал ему сто коп
грошей, да королева от себя - некоторую сумму денег. В июле 1541 года
Бельский писал Сигизмунду: "Весною рано хан не мог идти на Москву, потому
что захворал; когда, выздоровевши, хотел выехать, пришли все князья и уланы
и начали говорить, чтоб царь не ездил на Москву, потому что там собрано
большое войско. Услыхавши это, я взял с собою троих вельмож, которые вашей
милости служат, и просил царя, чтоб ехал на неприятеля вашей милости. Я,
слуга вашей милости, призывая бога на помощь, царя и войско взял на свою
шею, не жалея горла своего, чтоб только оказать услугу вашей королевской
милости. А перед выездом нашим приехали к нам послы от великого князя
московского, от братьев моих, и от митрополита, и от всей Рады и листы
присяжные привезли с немалыми подарками, прося нас, чтоб мы не поднимали
царя на Москву, а князь великий и вся земля отдаются во всем в нашу волю и
опеку, пока великий князь не придет в совершенные лета. Но мы, помня слово
свое, которое дали вашей милости, не вошли ни в какие сношения с великим
князем московским". Понятно, какое впечатление должно было произвести это
хвастовство на умного Сигизмунда. Бельский узнал, что при дворе королевском
смеются над опекуном великого князя московского, и писал опять к Сигизмунду,
вычисляя свои услуги, писал, что три раза поднимал ногаев на Москву, поднял
крымского хана и повоевал Московское государство, выпленил, выпалил, вывел
людей, вынес добро, вред большой наделал, города побрал, выпалил, выграбил,
пушки побрал, на двух местах войско московское поразил, великого князя
московского и его бояр из Москвы выгнал.
Мы видели, что единовластие Саип-Гирея и угрозы его поставили
московское правительство в затруднительное положение. Чтобы не вести войны с
двух сторон, оно соглашалось терпеть Сафа-Гирея в Казани, лишь бы он
сохранил прежние подручнические отношения к Москве. Нов Крыму именно
добивались уничтожения этих отношений, и, получивши от Иоанна грамоту с
изложением прав московских государей на Казань, Саип задержал
великокняжеского гонца, отправленного к молдавскому господарю, и писал к
Иоанну: "Государского обычая не держал твой отец, ни один государь того не
делывал, что он: наших людей у себя побил. После, два года тому назад,
посылал я в Казань своих людей; твои люди на дороге их перехватали да к себе
привели, и твоя мать велела их побить. У меня больше ста тысяч рати: если
возьму в твоей земле по одной голове, то сколько твоей земле убытка будет и
сколько моей казне прибытка? Вот я иду, ты будь готов; я украдкою нейду.
Твою землю возьму, а ты захочешь мне зло сделать - в моей земле не будешь".
Бояре определили послать в Крым окольничего Злобина с хорошими поминками,
чтоб склонить хана к принятию прежних условий относительно Казани, т. е. что
великий князь не будет трогать Казани, но чтоб Сафа-Гирей оставался
московским подручником.
Узнавши об этом, хан прислал в Москву большого посла, Дивия-мурзу, и
писал в грамоте: "Что ты отправил к нам большого своего посла, Степана
Злобина, с добрыми поминками, то помоги тебе бог, мы этого от тебя и ждали".
Хан требовал, чтоб великий князь наперед дал клятву в соблюдении союза перед
Дивием-мурзою, а потом прислал бы своего большого посла взять шерть с него,
хана; мир Москвы с Казанью поставлен был необходимым условием союзного
договора. В другой грамоте хан писал, кому надобно присылать поминки:
"Карачей своих я написал с братьею и детьми, а кроме этих наших уланов и
князей написал еще по человеку от каждого рода, сто двадцать четыре
человека, которые при нас, да Калгиных пятьдесят человек: пятьдесят человек
немного, вели дать им поминки - и земля твоя в покое будет, и самому тебе не
кручинно будет".
Злобин взял у хана шертную грамоту, но когда ее привезли в Москву, то
бояре увидали, что она написана не так, именно: в ней было обозначено, какие
поминки великий князь постоянно должен был присылать в Крым, на что
московское правительство, как мы видели, никогда не хотело согласиться, ибо
это было бы все равно, что обязаться данью. Для окончательного решения дела
в Москву был прислан большой посол, Сулеш-мурза, сын Магмедина, племянник
Аппака, родовой доброжелатель московский. Сулеш согласился, чтоб грамота
была переписана в том виде, в каком хотели ее бояре, и отправлена к хану с
требованием новой шерти" Хан в ответ прислал грамоту с непригожими словами,
писал, что великий князь молод, в несовершенном разуме; вследствие этого,
когда Сулеш стал проситься домой, то бояре велели отвечать ему: "Положи на
своем разуме, с чем тебя государю отпустить! царь такие непригожие речи к
государю писал в своей грамоте; и государю что к царю приказать: бить ли
челом или браниться? Государь наш хочет быть с ним в дружбе и в братстве, но
поневоле за такие слова будет воевать". Хан не довольствовался одними
непригожими речами: крымцы опустошили каширские и ростовские места. Когда в
Москве узнали об этом, то у Сулеша взяли лошадей и приставили к нему стражу,
а гонца ханского Егупа с товарищами роздали по гостям; но когда языки,
взятые у татар, объявили, что хан нарочно послал рать, чтоб великий князь
положил опалу на Сулеша, на которого Саип сердился за согласие переписать
шертную грамоту с выпуском статьи о поминках, то великий князь приговорил с
боярами пожаловать Сулеша, тем более что он был сын и племянник всегдашних
московских доброжелателей.
Между тем казанцы, надеясь на защиту Крыма, начали опустошать
пограничные области московские. В 1539 году они подходили к Мурому и
Костроме; в упорном бою, происходившем ниже Костромы, убили четверых
московских воевод, но сами принуждены были бежать и потерпели поражение от
царя Шиг-Алея и князя Федора Михайловича Мстиславского. В декабре 1540 года
Сафа-Гирей с казанцами, крымцами и ногаями подступил к Мурому, но, узнав о
движении владимирских воевод и царя Шиг-Алея из Касимова, ушел назад.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.