История России с древнейших времен(ч.5)
Весною же пришел
князь Курбский в Ливонию, поразил старого магистра Фюрстенберга под
Вейссенштейном и Феллином; взятие последней крепости было целию похода
большой, шестидесятитысячной московской рати под начальством князя
Мстиславского и Петра Шуйского; 12000 войска под начальством князя Барбашина
отправились в обход к морю по слухам, что Фюрстенберг хочет отправить
богатую казну в Габзаль; лучший из воевод ливонских, ландмаршал Филипп
Белль, с 500 ратных решился напасть врасплох на Барбашина в надежде, что
нечаянность уравняет силы, но обманулся: весь отряд его был истреблен, сам
Белль, последний защитник и последняя надежда лифляндского народа, по
выражению Курбского, с одиннадцатью командорами и ста двадцатью рыцарями
попался в плен. Курбский с большим уважением говорит о храбрости, остроте
разума, доброй памяти и красноречии Белля; русские воеводы обходились с ним
по-товарищески, сажали вместе с собою за стол и услаждались его речами,
разумом растворенными; из речей этих Курбский сохранил одну, в которой Белль
рассказывал историю Ордена и объяснял причины его падения. "Когда мы, -
говорил Белль, - пребывали в католической вере, жили умеренно и
целомудренно, тогда господь везде нас покрывал от врагов наших и помогал нам
во всем. А теперь, когда мы отступили от веры церковной, дерзнули
ниспровергнуть законы и уставы святые, приняли веру новоизобретенную,
вдались в невоздержание, уклонились к широкому и пространному пути,
вводящему в погибель, теперь явственно обличает нас господь за грехи наши и
казнит нас за беззакония наши, предал нас в руки вам, врагам нашим; не
трудившись, больших издержек не делая, вы овладели градами высокими, местами
твердыми, палатами и дворами пресветлыми, от праотцев наших сооруженными; не
насадивши, наслаждаетесь садами и виноградниками нашими. Но что мне говорить
о вас? Вы мечем взяли! А другие без меча вошли даром в наши богатства и
стяжания, нисколько не трудившись, обещая нам помощь и оборону. Хороша их
помощь: стоим перед врагами связанные! Но не думайте, что вы силою своею
покорили нас: бог за преступление наше предал нас в руки врагам!" Тут Белль
горько заплакал и привел в слезы всех русских воевод; потом, утерши слезы,
Белль прибавил с радостным лицом: "Впрочем, благодарю бога и радуюсь, что
пленен и страдаю за любимое отечество; если за него и умереть случится, то
любезна будет мне смерть". Отсылая Белля в Москву, воеводы просили царя,
чтоб не лишал его жизни; но на суровые вопросы Иоанна пленник отвечал сурово
и, между прочим, сказал: "Ты неправдою и кровопийством овладеваешь нашим
отечеством, не так, как прилично царю христианскому". Иоанн рассердился и
велел отрубить ему голову. Воеводы осадили Феллин; немцы оборонялись храбро,
даже когда и внешние стены были уже разбиты; но когда русские стали стрелять
огненными ядрами и зажгли город, то осажденные вступили в переговоры, хотя у
них оставалась еще главная, необыкновенно твердая, почти неприступная
крепость с тремя другими побочными укреплениями, 18 больших стенобитных
орудий и 450 средних и малых, всякого рода запасов множество; по немецким
известиям, дело объясняется тем, что гарнизон, не получая уже несколько
месяцев жалованья, не хотел более служить. Тщетно старый Фюрстенберг
предлагал ему все свое имущество; гарнизон сдал город русским, выговорив
себе свободный выход из него; но Фюрстенберг должен был отправиться в
Москву, причем воеводы обещали ему царскую милость; обещание было исполнено:
старику дали в кормление местечко Любим в Костромской области, где он и умер
спокойно. Немецкие летописцы говорят, что когда Фюрстенберга и других
ливонских пленников в торжестве водили по московским улицам на показ народу,
то один из пленных татарских ханов сказал: "Поделом вам, немцы! Вы дали
великому князю в руки розги, которыми он сначала нас высек, а теперь сечет и
вас самих". Татарин разумел под розгами оружие, которое русские заимствовали
у немцев.
Несколько других городов последовали примеру Феллина; русское войско
беспрепятственно опустошало страну, разбивая везде малочисленные немецкие
отряды, осмеливавшиеся выходить к нему навстречу; но князь Мстиславский не
мог взять Вейссенштейна; этою неудачною попыткою кончился поход 1560 года.
Несмотря на успехи русских войск, завоевание орденских владений было
еще далеко до окончания, но удары, нанесенные Иоанном Ордену, ускорили его
распадение: эзельский епископ Менниггаузен вошел с датским королем Фридрихом
III в тайные сношения, продал ему свои владения Эзель и Пильтен за 20000
рейхсталеров и уехал с этими деньгами в Германию, несмотря на то что по
обязательствам своим не мог располагать означенными землями без ведома и
согласия орденских властей. Датский король, обязанный по отцовскому
завещанию уступить брату своему, Магнусу, несколько земель в Голштинии,
вместо их отдал ему новую свою покупку, и Магнус весною 1560 года явился в
Аренбурге, где вступило к нему в службу много дворян, в надежде, что Дания
не оставит его без помощи. Появление этого нового лица в Остзейском краю
было причиною новых смут: когда земские чины собрались в Пернау и приехал
Магнус в качестве эзельского администратора, то вместо каких-нибудь полезных
для земли решений сейм был свидетелем сильной ссоры между Магнусом и
магистром Кетлером за земли, которыми Магнус хотел также завладеть; едва
дело не дошло до войны между ними, а между тем русские взяли Феллин. По
удалении их из-под Вейссенштейна междоусобная война действительно началась,
только не между Магнусом и Кетлером: встали крестьяне, объявили, что так как
дворяне в мирное время отягощают их страшными поборами, а в военное не
защищают от неприятеля, то они не хотят им повиноваться; стали жечь замки,
бить дворян, но при осаде замка Лоде потерпели поражение и усмирились.
Ревельцы, видя, что московские ратные люди под самыми стенами их уводят не
только скот, но и людей, так что никому нельзя выйти из города, отправили
послов к шведскому королю Ерику, сыну и наследнику Густава Вазы, попросить у
него денег взаймы и узнать, чего они могут ожидать от него в случае, если
московские войска осадят их город. Ерик отвечал, что денег он по-пустому не
даст, но если ревельцы захотят отдаться под его покровительство, то он не из
властолюбия, а из христианской любви и для избежания московского
невыносимого соседства готов принять их, утвердить за ними все их прежние
права и защищать их всеми средствами.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.