История России с древнейших времен(ч.5)
Получив
эти вести, великая княгиня решила с боярами, что надобно Шиг-Алея освободить
из заключения. В декабре Шиг-Алея привезли с Белоозера и представили
великому князю; хан стал на колени и говорил: "Отец твой, великий князь
Василий, взял меня, детинку малого, и жаловал, как отец сына, посадил царем
в Казани; но, по грехам моим, в Казани пришла в князьях ив людях
несогласица, и я опять к отцу твоему пришел на Москву. Отец твой меня
пожаловал в своей земле, дал мне города; а я, грехом своим, перед государем
провинился гордостным своим умом и лукавым помыслом. Тогда бог меня выдал, и
отец твой меня за мое преступление наказал, опалу свою положил, смиряя меня;
а теперь ты, государь, помня отца своего ко мне жалованье, надо мною милость
показал".
Великий князь велел царю встать, позвал его к себе поздороваться
(карашеваться) и велел ему сесть с правой руки на другой лавке, потом
подарил ему шубу и отпустил на подворье. Но Шиг-Алей бил челом, чтоб
позволено ему было представиться и великой княгине. Елена держала совет с
боярами, прилично ли быть у нее царю; бояре решили, что прилично, потому что
великий князь мал и все правление государством лежит на ней. 9 генваря 1536
года был прием Шиг-Алея у Елены. У саней встретили его бояре - князь Василий
Васильевич Шуйский и князь Иван Федорович Телепнев-Оболенский с двумя
дьяками; в сенях встретил его сам великий князь с боярами. Елену окружали
боярыни; бояре сидели по обе стороны, как обыкновенно водилось при
посольских представлениях. Шиг-Алей, войдя, ударил челом в землю и сказал:
"Государыня великая княгиня Елена! Взял меня государь мой, князь Василий
Иванович, молодого, пожаловал меня, вскормил, как щенка, и жалованьем своим
великим жаловал меня, как отец сына, и на Казани меня царем посадил. По
грехам моим, казанские люди меня с Казани сослали, и я опять к государю
своему пришел: государь меня пожаловал, города дал в своей земле, а я ему
изменил и во всех своих делах перед государем виноват. Вы, государи мои,
меня, холопа своего, пожаловали, проступку мне отдали, меня, холопа своего,
пощадили и очи свои государские дали мне видеть. А я, холоп ваш, как вам
теперь клятву дал, так по этой своей присяге до смерти своей хочу крепко
стоять и умереть за ваше государское жалованье; так же хочу умереть, как
брат мой умер, чтоб вину свою загладить". Елена приказала ему отвечать:
"Царь Шиг-Алей! Великий князь Василий Иванович опалу свою на тебя положил, а
сын наш и мы пожаловали тебя, милость свою показали и очи свои дали тебе
видеть. Так ты теперь прежнее свое забывай и вперед делай так, как обещался,
а мы будем великое жалованье и бережение к тебе держать". Царь ударил челом
в землю великому князю и великой княгине, его опять одарили и отпустили на
подворье. Жена его, Фатма-салтан, била также челом, чтоб дали ей посмотреть
очи государские; Елена приняла ее; у саней и по лестнице встречали ханшу
боярыни; в сенях встретила великая княгиня, поздоровалась и ввела в палату,
куда скоро вошел и великий князь; при его входе царица встала и с места
своего сступила; маленький Иван сказал ей: "Табуг салам", и карашевался,
после чего сел на своем месте у матери, а у царицы с правой руки, бояре с
ним по обе стороны, а около великой княгини-боярыни. В тот же день царица
обедала у великой княгини; Иван с боярами обедал также в материнской избе;
после обеда Елена подавала ханше чашу и дарила ее.
Но в то время как в Москве угощали и дарили Шиг-Алея, чтоб дать в нем
опору противной крымцам стороне в Казани, война уже началась с Сафа-Гиреем.
Московские воеводы дурно действовали наступательно; татары успели сжечь села
около Нижнего, но отбиты были от Бала хны, не имели удачи и в нападениях на
другие места. Потом казанцы вторглись в костромские волости; стоявший здесь
для защиты князь Засекин, не собравшись с людьми, ударил на татар, был
разбит и убит; но приближение больших воевод московских заставило татар
удалиться. Мы видели, что казанские дела, шедшие довольно плохо,
преимущественно заставили московское правительство спешить заключением
перемирия с Литвою. Успокоивши этим перемирием западные границы,
правительство в начале 1537 года двинуло войска к востоку, во Владимир и
Мещеру; Сафа-Гирей явился под My ромом, сжег предместия, но города взять не
мог и ушел, заслышав о движении воевод из Владимира и Мещеры, и таком
положении находились дела, когда единовластие Саип-Гирея дало новое
препятствие к успешному наступлению на Казань. Угрозы крымского хана
произвели впечатление в Москве: послу отвечали, что хотя царь в грамоте
писал многие непригожие речи, однако требования его будут уважены и если
Сафа-Гирей казанский пришлет к государю и захочет мира, то государь с ним
мира хочет, как пригоже. Саип-Гирей повторял: "Ты б к нам прислал большого
своего посла, доброго человека, князя Василия Шуйского или Овчину, и казну б
свою большую к нам прислал, а с Казанью помирился и оброков своих с
казанских мест брать не велел; а пошлешь на Казань рать свою, и ты к нам
посла не отправляй, недруг я твой тогда". В Думе рассуждали: "Не послушать
царя, послать рать свою на Казань, и царь пойдет на наши украйны, то с двух
сторон христианству будет дурно, от Крыма и от Казани". Приговорили: рати на
Казань не посылать, Саип-Гиреева человека отпустить в Казань и с ним вместе
послать сына боярского к Сафа-Гирею с грамотою; а в ответной грамоте
Саип-Гирею великий князь писал: "Для тебя, брата моего, и для твоего
прошенья я удержал рать и послал своего человека к Сафа-Гирею: захочет он с
нами мира, то пусть пришлет к нам добрых людей, а мы хотим держать его так,
как дед и отец наш держали прежних казанских царей. А что ты писал к нам,
что Казанская земля-юрт твой, то посмотри в старые твои летописцы: не того
ли земля будет, кто ее взял? Ты помнишь, как цари, потерявши свои ордынские
юрты, приходили на Казанский юрт и брали его войнами, неправдами, а как дед
наш милостию божиею Казань взял и царя свел, того ты не помнишь! Так ты бы,
брат наш, помня свою старину, и нашей не забывал".
Таковы были важнейшие внешние отношения в правление Елены. Кроме того,
в 1537 году заключен был мирный договор с Швециею, по которому Густав Ваза
обязался не помогать ни Литве, ни Ливонскому ордену в войне с Москвою;
утверждена была взаимная свободная торговля и выдача беглецов с обеих
сторон. Подтверждены прежние договоры с Ливониею.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.