История России с древнейших времен(ч.5)
Иоанн не отрицает казней, последовавших за открытием движения
советников Сильвестра и Адашева в пользу последних. Следовательно, имеем
право принять показание Курбского о казни одной вдовы, Марии Магдалины, с
пятью сыновьями; вдова эта была родом полька и приняла в Москве православие;
по словам Курбского, ее обвиняли в связи с Адашевым и в чародействе;
Курбский превозносит ее христианскую жизнь; тогда же казнены были
родственники Адашева: брат Данила с двенадцатилетним сыном и тестем Туровым,
трое братьев Сатиных, которых сестра была за Алексеем Адашевым, наконец,
родственники Адашевых - Иван Шишкин с женою и детьми. Мы не можем только
ручаться за известия Курбского во всей их полноте: например, не знаем,
действительно ли Данила Адашев был казнен вместе с двенадцатилетним сыном.
На основании признаний самого Иоанна имеем право принять известие Курбского
и других современников о порче нравственности Иоанновой, происшедшей в это
время; мы видели, как начало порчи положено было в молодых летах его; брак,
впечатление, произведенное пожарами, влияние Сильвестра и Адашева повели к
успокоению страстей, к очищению души, но скоро Иоанн опять стал волноваться
подозрением и гневом вследствие поведения Сильвестра и советников его во
время болезни своей, вследствие образования при дворе двух сторон,
вследствие вражды Сильвестра и стороны его к Анастасии; наконец Сильвестр и
Адашев удалились, но советники их оставались и действовали для возвращения
себе прежнего значения; надобно было действовать против них, употреблять
наказания, опять возвращалась страшная эпоха Шуйских, Кубенских и
Воронцовых; около Иоанна образовалась пустота: люди, к которым он привык,
которых любил и, что всего важнее, которых уважал, исчезли или, что еще
хуже, стали поодаль, во враждебном положении, с укором на устах и во взорах;
к новым людям, занявшим их место, не чувствовалось уважения; в это время
новый удар: Иоанн овдовел, остался совершенно одинок, остался один на один с
своими страстями, требовавшими немедленного удовлетворения, а природа Иоанна
мешала ему останавливаться при удовлетворении страстей; при
впечатлительности, страстности, увлекательности природы Иоанновой переходы
от зла к добру и от добра ко злу были очень скоры. Как следствия порчи
нравственной выставляют две казни: казнь князя Михайлы Репнина и князя
Дмитрия Овчинина. Иоанн, по словам Курбского, призвал Репнина на пир, желая
привязать его к себе; когда все общество, развеселившись, надело маски и
начало плясать, Репнин стал со слезами говорить Иоанну, что христианскому
царю неприлично это делать; Иоанн в ответ надел на него маску, говоря:
"Веселись, играй с нами!" Репнин сорвал маску, растоптал ее и сказал: "Чтоб
я, боярин, стал так безумствовать и бесчинствовать!" Иоанн рассердился и
прогнал его, а чрез несколько дней велел убить его в церкви подле алтаря, во
время чтения евангельского; в ту же ночь велел убить князя Юрия Кашина,
когда тот шел в церковь к заутрене: убили его на самой церковной паперти.
Причины этого последнего убийства Курбский не объявляет. Мы сочли себя
вправе упомянуть здесь об этих казнях потому, что Курбский в первом послании
своем к царю уже говорит: "Зачем ты святую кровь воевод своих в церквах
божиих пролил, зачем мученическою их кровью пороги церковные обагрил?" Иоанн
в ответе, не отрицая казней, говорит, однако: "Крови в церквах никакой мы не
проливали и порогов церковных кровью не обагряли". Молодой князь Дмитрий
Оболенский-Овчинин, племянник любимца великой княгини Елены, казнен был по
одному известию за то, что поссорился с молодым Федором Басмановым, любимцем
Иоанна, и сказал ему: "Я и предки мои служили всегда с пользою государю, а
ты служишь гнусною содомиею". Но молчание Курбского о причине казни Овчинина
заподозривает приведенное известие; Курбский также противоречит его автору
относительно того, как убит был Овчинин.
Самым близким человеком к Сильвестру и Адашеву из бояр был князь
Дмитрий Курлятев; его с женою и дочерьми сослали в монастырь. Курбский
говорит, что их всех постригли насильно, дочерей-младенцев, а через
несколько лет удавили. Князь Михайла Воротынский с семейством сослан был на
Белоозеро; до нас дошли известия, как содержались эти опальные вельможи; в
конце 1564 года приставы, отправленные при Воротынских, писали, что в
прошлом году не дослано было ссыльным двух осетров свежих, двух севрюг
свежих, полпуда ягод винных, полпуда изюму, трех ведер слив; велено было
дослать; князь Михаил бил челом, что ему не прислали государева жалованья:
ведра романеи, ведра рейнского вина, ведра бастру, 200 лимонов, десяти
гривенок перцу, гривенки шафрану, двух гривенок гвоздики, пуда воску, двух
труб левашных, пяти лососей свежих; деньгами шло князю, княгине и княжне 50
рублей в год, людям их, которых было 12 человек, 48 рублей 27 алтын. Мы не
знаем, в чем обвинялись эти лица, подвергшиеся смертной казни или
заключению, но знаем, в чем обвинялись некоторые вельможи, подвергшиеся было
опале, но прощенные. В 1561 году взято письменное обещание не отъезжать с
князя Василия Михайловича Глинского, который проступил. В 1562 году 29
человек поручились по князе Иване Дмитриевиче Бельском, что ему не отъехать
ни в какие государства, ни в уделы, и за этих поручников поручилось еще 120
человек; но в том же году тот же Иван Дмитриевич Бельский уже снова бил
челом за свою вину, что "преступил крестное целование и, забыв жалованье
государя своего, изменил, с королем Сигизмундом-Августом ссылался, грамоту
от него себе опасную взял и хотел бежать от государя своего". Несмотря на
это, государь "холопа своего пожаловал, вины ему отдал". В записи Бельский
обещается: "Служить мне государю своему и потом сыну его большому, который
на государстве будет. А которые дети государя моего на уделах будут, мне к
ним не отъехать; также мне к удельным князьям ни к кому не отъехать". В
следующем, 1563 году Бельский с шестью другими боярами выручал другого
отъезжика, князя Александра Ивановича Воротынского; за поручников поручилось
по обыкновению еще 56 человек. В следующем, 1564 году выручен был Иван
Васильевич Шереметев также двойным ручательством. Курбский пишет, что Иоанн
мучил Шереметева, допытываясь, где его богатство. Шереметев отвечал, что
"оно руками нищих перенесено в небесное сокровище, ко Христу". Иоанн
умилился, велел снять с него тяжелые оковы и перевести в тюрьму более
сносную, но в тот же день велел удавить брата его Никиту.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.