История России с древнейших времен(ч.5)
Ревельцы стали думать: от императора и
Римской империи нечего надеяться помощи, от магистра также; Польша далеко,
из нее также в надлежащее время помощь не придет, притом же у них с поляками
разные обычаи, язык, вера; по дальности расстояния нет у них, как у рижан,
торговли с поляками и Литвою, покормиться от них нечем; следовательно, от
соединения с Польшею нет никакой выгоды, скорее конечное разорение; Дания
уже прежде отвергла их предложение, и притом соединение с Швециею выгоднее
по единству религии и по близости: по открытому морю легко получить помощь,
легко торговать. Подумавши таким образом, ревельцы в июне 1561 года
присягнули в верности шведскому королю с сохранением всех своих прав.
Уже из побуждений, заставивших ревельцев присоединиться к Швеции, легко
было понять, что Ливония захочет примкнуть к Польше. "Мы, - говорили
ревельцы, - не кормимся от Польши и Литвы, как рижане"; следовательно,
рижане привязывались торговыми интересами, Двиною к Литве; дворянство
ливонское не менее рижских купцов желало соединения с Польшею, ибо ни в
одной другой стране не видало более лестного положения своих собратий, и вот
Кетлер завел сношения с виленским воеводою Николаем Радзивиллом насчет
присоединения Ливонии к Польше; в ноябре 1561 года дело было кончено:
Ливония с сохранением всех своих прав отошла к Польше, а магистр Кетлер
получил Курляндию и Семигалию с титулом герцога и с подручническими
обязанностями к Польше. До нас дошло любопытное изложение причин, по которым
в Польше считали необходимым присоединение Ливонии: "Ни в одной части
государства нет такого количества городов, крепостей и замков, как в
Пруссии, но Ливония богатством крепких мест превосходит Пруссию или по
крайней уже мере равняется ей. Государство же Польское особенно нуждается в
укрепленных местах, потому что с севера и востока окружено дикими и
варварскими народами. Ливония знаменита своим приморским положением, обилием
гаваней; если эта страна будет принадлежать королю, то ему будет
принадлежать и владычество над морем. О пользе иметь гавани в государстве
засвидетельствуют все знатные фамилии в Польше: необыкновенно увеличилось
благосостояние частных людей с тех пор, как королевство получило во владение
прусские гавани, и теперь народ наш не многим европейским народам уступит в
роскоши относительно одежды и украшений, в обилии золота и серебра;
обогатится и казна королевская взиманием податей торговых. Кроме этого как
увеличатся могущество, силы королевства чрез присоединение такой обширной
страны! Как легко будет тогда управляться с Москвою, как легко будет
сдерживать неприятеля, если у короля будет столько крепостей! Но главная
причина, заставляющая нас принять Ливонию, состоит в том, что если мы ее
отвергнем, то эта славная своими гаванями, городами, крепостями, судоходными
реками, плодородием страна перейдет к опасному соседу. Или надобно вести
войну против Москвы с постоянством, всеми силами, или заключить честный и
выгодный мир; но условия мира не могут назваться ни честными, ни выгодными,
если мы уступим ей Ливонию. Но если мы должны непременно выгнать москвитян
из Ливонии, то с какой стати нам не брать Ливонии себе, с какой стати
отвергать награду за победу? Вместе с москвитянами должны быть изгнаны и
шведы, которых могущество также опасно для нас; но прежде надобно покончить
с Москвою".
Это изложение причин, почему Польша должна была овладеть Ливониею,
показывало, почему и Москва стремилась к тому же; но у Польши были прусские
гавани на Балтийском море, тогда как у Москвы не было никаких; вот почему
Иоанн даже не хотел поделиться Ливониею с Сигизмундом-Августом, удержавши
только свои завоевания в этой стране, ибо завоевания его, за исключением
Нарвы, ограничились внутренними областями, не имевшими для него важного
значения. Если в Польше хотели прежде покончить с Москвою, а потом уже
обратить свои силы против Швеции, то и в Москве не хотели также иметь дела с
двумя врагами вместе, и в начавшихся переговорах с Швецией царь не упоминал
о Ревеле. Переговоры эти были не очень дружественны по другой причине:
молодой король Ерик никак не мог равнодушно подчиняться унизительному
обычаю, по которому он был обязан сноситься не прямо с царем, а с
наместниками новгородскими. В 1560 году Ерик прислал послов с требованием,
чтоб перемирные грамоты, написанные при отце его и скрепленные только
печатями новгородских наместников, были скреплены печатью царскою, чтобы
вперед ссылаться ему прямо с царем и чтоб в прежних грамотах уничтожить
условие, по которому шведский король обязывался не помогать королю польскому
и магистру ливонскому против Москвы. Чтоб испугать Иоанна, сделать его
сговорчивее, шведские послы объявили, что император, короли польский и
датский уговаривают Ерика к союзу против царя, за Ливонию. Но им отвечали:
"Того себе в мыслях не держите, что государю нашему прародительские
старинные обычаи порушить, грамоты перемирные переиначить; Густав-король
таким же гордостным обычаем, как и государь ваш теперь, с молодости
помыслил, захотел было того же, чтоб ему ссылаться с государем нашим, и за
эту гордость свою сколько невинной крови людей своих пролил и сколько земле
своей запустенья причинил? Да, то был человек разумный: грехом проступил и
за свою проступку великими своими и разумными людьми мог и челом добить; а
вашего разума рассудить не можем: с чего это в такую высость начали? Знаете
и сами: за неправду ливонских людей быстро лихое дело началось. а теперь
укротить его кто может? А в Казанской и Астраханской земле? И не такие места
великие государства гордостью было поднялись и в старинах своих быть не
захотели, тем государя нашего гнев на себя подвигли; и за их неправды что с
ними случилось, сами знаете. А вашего государя, Ерика короля, видим: не
прибыло у него ниоткуда ничего, на старой своей земле. Нам кажется, что или
король у вас очень молод, или старые люди все извелись и советуется он с
молодыми - по такому совету такие и слова". Когда послы сказали, что царю не
может быть тяжело самому ссылаться с королем, то бояре отвечали: "Тяжелее
всего на свете прародительскую старину порушить". Старина не была нарушена:
для подтверждения перемирия отправлены были в Швецию послы от имени
новгородских наместников: по наговору толмача шведского посольства, который
жаловался королю, что им в Новгороде и Москве было большое бесчестье, и
московских послов приняли очень дурно в шведских владениях, причем Ерик был
рад сорвать свое сердце; послы писали в Москву: "От короля нам было великое
бесчестье и убыток: в Выборге нас речами бесчестили и бранили, корму не дали
и своих запасов из судов взять не дали ж, весь день сидели мы взаперти, не
евши".
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.