История России с древнейших времен(ч.5)
Если князь или
боярин в своем имении будет держать церковь без священника в продолжение
трех месяцев, то епископ сам посылает к ней священника. Если князь или
боярин отнимет что-нибудь у церкви без суда митрополичьего, то будет
отлучен. Если священник по приказанию князя или боярина станет
священствовать без епископского благословения, то будет лишен сана. Если
король или кто-нибудь из вельмож пришлет к митрополиту или епископу с
требованием нарушения хотя одной статьи, постановленной на соборе, то никто
на это да не дерзает, но все должны съехаться к митрополиту и вместе бить
челом королю и стоять непоколебимо за принятые правила. Ясно, что
постановлениями этого Виленского собора православное духовенство хотело
противодействовать вредному влиянию иноверных властей.
Мы видели, что в Судебнике отца Василиева было постановлено: без
дворского, и без старосты, и без лучших людей наместникам и волостелям суда
не судить; мы видели также, что это постановление было внесено и великим
князем Василием в его уставные грамоты; под 1508 годом летописец говорит:
"Пожаловал государь великий князь: слыша, что в Великом Новгороде наместники
и тиуны их судят по мзде, велел своему дворецкому и дворцовым дьякам выбрать
из улицы лучших людей 46 человек и привести их к целованию; с тех пор
поставили судить с наместниками старосту купецкого, а с тиунами определили
судить целовальникам по четыре на каждый месяц". Отдаленные лопари
жаловались, что ездят за ними приставы новгородских наместников, а за ними
ездят ябедники новгородские, человек по тридцати и больше, от поруки берут
рублей по 10 и больше, сроки явиться к суду назначают в деловую пору.
Вследствие этой жалобы великий князь велел новгородским своим дьякам беречь
лопарей от наместников; наместники и тиуны их не судят лопарей, судят и
ведают их дьяки; подьячие, посылаемые дьяками к ним за данью, назначают и
судный срок кому следует, этот срок-25 марта; подьячие медов и вин к ним с
собою не возят, сзывов не делают и от поруки и за данью лишков не берут.
Касательно третейского суда от описываемого времени дошла до нас
замечательная запись старца Иова, уполномоченного Солотчинским монастырем (в
Рязанской области), и Федора Замятнина, ведшего с монастырем спор о сече и
лесе. "Мы, - говорят Иов и Замятнин в записи, - в том лесу меж собою
зарядили третьих, детей боярских Кондырева и Кашкалдеева: быть им у нас на
той спорной сече в лесу, как мы им побьем челом. Как станем мы на той
спорной сече и лесу с своими старожильцами, то наши третьи спросят наших
старожильцев по крестному целованью, и когда старожильцы укажут третьим
межу, то третьи велят старожильцам бросить жребий: если вынется жребий
монастырских старожильцев, то им идти с иконой, и, где они будут указывать
межу, туда Замятнину идти с своими старожильцами копать ямы и грани класть,
и как отведут, то нам и межа. Если же вынется жребий замятнинских
старожильцев, то они идут с иконою и указывают межу. Третьих нам обоим
истцам слушать и если вместо двоих явится один третий, то слушать и одного".
В одном из актов, относящихся к описываемому времени, находим любопытный
случай касательно поля, или судебного поединка; перед великокняжеским
нигкегородским писцом (переписчиком земель) тягался о земле Иван Машков со
старцем Павлом, уполномоченным от Печерского монастыря; но обычаю, обе
стороны выставили свидетелей-старожильцев: Машков выставил троих детей
боярских и троих великокняжеских крестьян: старец Павел выставил шестерых
монастырских крестьян; последние потребовали поля с свидетелями Машкова, но
трое детей боярских отвечали: "Мы с ними на поле биться не лезем, а поставят
против нас детей боярских, то мы против детей боярских на поле лезем";
крестьяне же согласились биться. Несмотря на то, судья решил дело в пользу
монастыря, потому что половина свидетелей Машкова отказалась от поля, -
решение явно несправедливое, потому что дети боярские отказались биться с
крестьянами, требуя равных себе противников-детей же боярских. От времени
великого князя Василия дошли до нас две любопытные духовные: одна-Ивана
Алферьева, в которой завещатель отказывает имущество своему сыну и внуку
поровну с условием, что ни тот, ни другой не может без обоюдного согласия
располагать своим участком, ни продать, ни променять, ни в приданое, ни по
душе отдать, ни в аренду, ни в наймы. Вторая духовная-Петра Молечкина,
который, не имея детей, отказывает свое недвижимое монастырям и
родственникам, потом говорит: "Если после меня родится у моей жены сын, то
отчина моя вся сыну моему, с тем чтоб он роздал по моей душе 50 рублей по
церквам; если ж родится дочь, то ей дать 80 рублей из моего имения;
благословляю жену мою за ее приданое своими вотчинными землями (следует
перечисление), которые она вольна променять, продать, по душе дать; а не
пойдет жена моя замуж, станет сидеть, то жить ей на селе Молечкине до
смерти, после чего оно отходит к монастырям-Троицкому и Иосифову
Волоколамскому". По смерти завещателя великий князь велел сначала вотчину
его взять на себя, а долги платить из казны, но потом велел отдать вотчину
жене покойного с обязательством платить долги и с правом продать эту вотчину
и по душе отдать. Касательно понятий о наследстве приведем также слова
великого князя Василия Герберштейну; Василий требовал от Сигизмунда
литовского городов, которые принадлежали великой княгине Елене; Герберштейн
возражал, что московский государь не имеет никакого права на эти города;
тогда Василий велел сказать ему: "Чаем, что и брату нашему Максимилиану, и
иным государем ведомо, что во многих государствах тот обычай не токмо в
великих государех, но и в менших государех и в молодых людех ив правилех
святых отец писано: то идет по наследствию: будет у которого отрод, ино тот
возьмет вотчину и казну, а не будет у которого отроду, ино взяти ближнему в
роду". Это совершенно согласно с положением Судебника Иоанна III: "А которой
человек умрет без духовные грамоты и не будет у него сына, ино статок весь и
земли дочери, а не будет у него дочери, ино взяти ближнему от его рода". Но
в завещании Молечкина мы видели, как пересиливали еще старинные понятия, что
дочь не наследница, а имеет право только на приданое для выхода замуж, и
Молечкин дает единственной дочери только 80 рублей.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.