История России с древнейших времен(ч.1)
Дружко спрашивает его: зачем сидишь здесь? - Я берегу
свою сестру. - Она уже не твоя, а наша, - возражает дружко. - А если она
теперь ваша, то заплатите мне за ее прокормление. Я одевал ее, кормил,
поил". Это вознаграждение не могло быть малое, потому что число женщин
не могло быть велико: вспомним, что у славян было в обычае многоженство,
вспомним также и другой обычай, по которому жены следовали в могилу за
мужьями; обычай же многоженства и недостаток в женщинах необходимо умно-
жали случаи похищения.
Но если похищения могли иметь место при разрозненности родов, живших
особо, в разных селах, жители которых сходились редко, только на игрища
(религиозные праздники), то могли ли они иметь место в городах, где нес-
колько родов жило на одном месте, где, следовательно, не могло быть та-
кой разрозненности, особности между ними - напротив, сношения беспрерыв-
ные? Здесь при беспрестанном столкновении молодых людей обоего пола из
разных родов было невозможно для последних удерживать своих девушек для
себя и давать поводы к похищениям, которые долженствовали быть чрезвы-
чайно часты, вести к ежедневным ссорам между соседями; напротив, старши-
нам родов даже во взаимных борьбах часто могло быть выгодно скреплять
свои отношения к другим родам взаимными брачными связями между их и сво-
ими членами. Здесь, в городах, необходимо должен был произойти обычай
сватовства, брачный обычай; по выражению летописца, браки должны были
заключаться с согласия родственников невесты. Как же они заключались?
Разумеется, условия должны были зависеть от старшин, обязанных блюсти
выгоды рода; естественно, что обычай давать вено, или цену за вывод из
рода, мог долго иметь место: нужда была на стороне жениха, на стороне
его рода, а не на стороне рода невесты, для которого девушка не могла
быть лишнею. Но, с другой стороны, плата за содержание, при обычае вза-
имных браков между членами разных родов с согласия последних, теряла
свое значение: если род отпускал девушку в чужой род, то в то же время
он имел возможность приобрести жен для своих членов из чужого рода; нап-
ротив, здесь, в городах, где браки заключались с согласия родственников
невесты, давался простор чувству родительской привязанности, которая,
простираясь одинаково на сыновей и дочерей, требовала, чтоб и последние
не исключались из наследства и, выходя из рода, брали свою часть, кото-
рая давала им возможность лучшего существования в чужом роде; отсюда
происхождение приданого; в городах близость поддерживала тесные
родственные отношения между родами, вошедшими в связь посредством брака
своих членов; привязанность отца к дочери поддерживалась частыми свида-
ниями, отец получал возможность наблюдать за поведением новых родных от-
носительно дочери, за ее выгодами; дочь не выходила из рода, но расп-
ространяла род, привязывая к своему старому роду еще новый род мужа;
произошло явление, которое увидим после в отношениях между князьями Рю-
риковичами и которое, без сомнения, имело место и в других родах, а
именно: племя дочери, сестры стало сравниваться с племенем сына, брата,
свойственники вошли в отношения родственников; так, сестричич, сын сест-
ры, хотя бы принадлежал к враждебному роду, считался своим; так, муж
старшей сестры считался старшим братом относительно младших шурьев,
старший шурин - относительно младших зятьев. Уже замечено было, что ве-
но, или плата за невесту, была в тесной связи с похищением: если девуш-
ка, сговорясь на игрище с чужанином, убегала с ним в чужой род, то тем
самым, разумеется, разрывала всякую связь с покинутым ею родом, не имела
права надеяться чего-нибудь получить от него, и прежние родичи заботи-
лись только о том, чтоб получить за нее плату, чтоб она не пропала для
рода даром; но если девушка оставляла род с согласия его, с согласия
старшины, отца, то ясно, что последний обязан был заботиться о ее благо-
состоянии, как о благосостоянии каждого другого члена рода, обязан был
наделить ее всем нужным, вследствие чего вено, прежняя цена за вывод де-
вушки из рода, у некоторых славянских племен потеряла свое значение: ве-
но вместе с приданым начало обращаться в собственность жены. Но у наших
славян, как видно, вено, не теряя вполне своего значения, перешло в по-
дарки от жениха родным невесты, а самое слово начало означать вообще
брачные условия, брачную запись. Заметим опять, что вено как цена за вы-
веденную из рода девушку находится в тесной связи с похищением, а прида-
ное - с выдачею замуж при согласии родственников невесты, и что первый
обычай должен был господствовать у народонаселения, которое жило от-
дельными родами, а второй - должен был произойти в городах, где на одном
месте жило несколько родов.
Многоженство у всех племен славянских есть явление несомненное; наш
летописец говорит о восточных славянах, что они брали по две и по три
жены; обычай многоженства сохранялся и долго после введения христи-
анства. Что касается положения славянской женщины, то девушки, как вид-
но, пользовались полною свободою: летописец говорит, что они сходились с
молодыми людьми чужих родов на игрищах, имели возможность совещаться с
ними для бегства. Что же касается до положения жены, то, разумеется, при
условиях того быта, который мы застаем у языческих славян, мы не имеем
права ожидать большого уважения слабейшему полу от сильнейшего; разуме-
ется, мы не должны искать у языческих славян того тонкого уважения к
женщине, которое дается только христианским взглядом на отношения двух
полов и которое летописец называет стыденьем; отсутствие этого стыденья
и ведет необходимо к многоженству. Но при этом у народа первобытного,
разумеется, мы не встретим никаких определений, которые осуждали бы жен-
щину на вечное унижение и ничтожство, которые не позволяли бы ей выказы-
вать свою силу умственную, иногда и физическую, приобретать посредством
этой силы уважение и влияние.
Иностранные писатели удивляются привязанности славянских женщин к
мужьям, за которыми они следовали даже в могилу. Если женщина выходила
замуж в чужой род, то при строгом и ревнивом надзоре новых родичей муж
был единственным существом, от которого она ждала и любви и покрови-
тельства; умирал муж - положение жены, лишившейся единственной подпоры,
единственного звена, соединявшего ее с чужою семьею, становилось горько.
Но при этом очень вероятно также, что у славян, так как и у германцев,
было верование, что мужчина легче достигает блаженства в будущей жизни,
если приходит туда в сопровождении женщины. Впрочем, справедливо замеча-
ют, что этот обычай не был вкоренен между славянами.
После брачного обычая, в котором резче всего выражаются нравственные
понятия народа, для летописца, христианского монаха, был всего важнее
обычай погребения, в котором выражаются обыкновенно понятия народа о
загробной жизни, и потому в летописи читаем описание этого обычая. Ради-
мичи, вятичи, северяне и кривичи совершали тризну над покойником, потом
сожигали труп, кости собирали в небольшой сосуд, который ставили на
столбе при дороге.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.