История России с древнейших времен(ч.1)
Кроме означенных состояний, встречаем еще особый
разряд людей под именем изгоев. Из одного позднейшего свидетельства уз-
наем, какие люди принадлежали к этому разряду: сын священника, не умею-
щий грамоте, холоп, выкупившийся из холопства, наконец, задолжавший ку-
пец. Из этого видим, что изгоем вообще был человек, почему-либо немогу-
щий оставаться в прежнем состоянии и не примкнувший еще ни к какому но-
вому.
Князья были призваны для правды вследствие того, что особные роды не
могли беспристрастно разбирать дела при враждебных столкновениях своих
членов; не было у них правды, говорит летописец. Как разбирались роды,
нам неизвестно, но, без всякого сомнения, между ними бывали случаи мир-
ного разбирательства и соглашения, и эти случаи служили примером; но эти
случаи, как видно, были довольно редки, большею же частию столкновения
оканчивались враждебно - восстанием рода на род, что и повело к мысли о
необходимости третьего судьи. Если поэтому главное значение князя было
значение судьи, разбирателя дел, исправителя кривд, то одною из главных
забот его был устав земский, о котором он думал с дружиною, старцами го-
родскими, а после принятия христианства с епископами; и вот Ярославу I
приписывается подобный писаный устав, под именем Русской Правды. Назва-
ние Русской Правды получил этот устав как видно для отличия от уставов
греческих, которые по принятии христианства имели такое сильное влияние
на юридический быт Руси. Русская Правда первыми строками своими напоми-
нает нам о древнем быте племен, как представляет его летописец; но в то
же время указывает и на изменения, происшедшие в этом быту после призва-
ния князей. При родовом, особном быте главная обязанность родичей состо-
яла в защите друг друга, в мести друг за друга; и если целый род, как бы
он ни был обширен и разветвлен, составлял одно, один союз под властию
одного родоначальника, то все члены его, в каких бы ни было степенях,
имели одинаково эту обязанность. В Русской Правде установлено, что в
случае убийства родственник убитого должен мстить убийце; но эта обязан-
ность ограничена известными ближайшими степенями родства - знак, что ро-
довой быт начал уже ослабевать, что распространению родовых отношений
уже положена преграда. По Ярославову уставу, в случае убийства брат дол-
жен был мстить за брата, отец за сына и, наоборот, дядя за племянника с
братней и сестриной стороны. В случае если не было местника в означенных
степенях родства, то убийца платил князю пеню, виру, смотря по значению
убитого, был ли то муж княж, или слуга княжий, которого способности
князь дорого ценил, или простой человек: в первом случае убийца платил
двойную виру (80 гривен), во втором - простую (40 гривен); за женщину
платилось полвиры. Так, спустя полтора века после призвания князей в
судном уставе еще сохранена месть, родовое самоуправство, остаток родо-
вой особности, самостоятельности; но при этом мы видим, во-первых, что
родовая месть ограничена ближайшими степенями родства, во-вторых, что в
случае отсутствия родича-мстителя убийца должен вознаградить общество за
убийство одного из его членов. Но если правительство брало с убийцы де-
нежную пеню, денежное вознаграждение, то было ли в обычае, что ро-
дич-мститель мог отказаться от своего права мстить убийце, взяв с него
денежное вознаграждение? На этот вопрос Русская Правда не дает нам отве-
та; из ее молчания позволительно предположить, что подобные соглашения
были малоупотребительны, могли считаться постыдными для родичей: у гер-
манцев они имели место, но не всегда: так, в одной саге читаем, что
отец, отвергая денежный окуп за убийство сына своего, говорит: "Я не хо-
чу моего убитого сына носить в денежном кошельке". Обратив внимание на
большую крепость родовой связи у наших племен в описываемое время, чем у
германцев, можно допустить, что подобные чувства были у нас господствую-
щими.
Мы видели, что после родовой мести существовала также общественная
пеня в том случае, когда не будет мстителя; но если при последнем обсто-
ятельстве убийство будет совершено и убийца скроется, то правительство
чрез это лишается виры; для предотвращения такого лишения в означенном
случае вира платилась целым округом, вервью, где совершено убийство; та-
кая вира называлась общею или дикою вирою. Вервь не платила в том слу-
чае, когда находили в ней только кости, свидетельствовавшие о давности
преступления, не платила также за мертвеца, о котором никто не знал. Это
установление дикой виры встречаем мы и в других новорожденных обществах,
в которых правительственный организм еще не зрел; при таком состоянии
общества полицейские обязанности обыкновенно поручаются отдельным окру-
гам, которые и отвечают за всякий беспорядок, в них случившийся. Под ди-
кою вирою разумелось также общее поручительство, по которому все или не-
которые жители верви обязывались, в случае если один из них совершит
убийство, помогать ему в платеже виры. Существовал ли обычай дикой виры
в описываемое время или явился позднее? Обязанность верви схватить и
представить убийцу или платить за него виру в случае, если не отыщут
его, бесспорно явилась вместе с определением о вирах; труднее решить,
когда явился обычай дикой виры в виде сотоварищества для вспоможения
убийце платить виру; если этот обычай существовал в описываемое время,
то должен был особенно усилиться после Ярослава, когда месть была окон-
чательно заменена вирами. Правда различает разбойничество, когда человек
убил другого без всякой вражды, от убийства по вражде, в пылу ссоры,
драки. Дикая вира относительно разбойника не могла иметь места; за раз-
бойника люди не платили, но отдавали его с женою и детьми князю на поток
(изгнание), дом его отдавался на разграбление. Различие разбойничества
от убийства в ссоре, по вражде должно было существовать в описываемое
время: трудно себе представить, чтобы безразличность между этими двумя
действиями могла удержаться долго после принятия христианства, когда уже
при Владимире мы видим, что епископы настаивают на необходимости казнить
разбойников, с испытанием, однако; уже этот совет духовенства испыты-
вать, обращать внимание на обстоятельства и побуждения вел необходимо к
означенному в Правде различению между разбоем и убийством в ссоре, на
пиру, в нетрезвом виде: кроме того, естественно было бы для общества
требовать, чтобы человек, явно вредный, грозящий каждому гибелью, был
исключаем из общества, не мог в нем долее оставаться. Так же должно было
общество изначала смотреть и на зажигательство двора или гумна: зажига-
тель должен был заплатить за вред, причиненный пожаром, и потом осуждал-
ся так же на поток, а дом его отдавался на разграбление.
Относительно увечий такое же постановление, как и относительно
убийства: обиженный может отомстить за себя обидчику тем же - удар за
удар, увечье за увечье; если же не может мстить, то берет себе денежное
вознаграждение и плату лекарю; в некоторых списках прибавляется, что
князь получает при этом пеню или продажу.
Авторские права принадлежат Соловьеву С.М.. Здесь книга представенна для ознакомления.